Кайлар смотрел на нее в полном недоумении.
— Ты говоришь обо всем об этом как о какой-нибудь беде.
— О, Кайлар… Представь себе, что может статься с девушкой, если она выясняет, что недостойна мужчины, которого любила всю свою жизнь?
— Ты недостойна меня?
— Все это сказка, Кайлар. Это не для меня. В конце концов приключится что-нибудь ужасное. Ты найдешь себе более красивую или просто устанешь от меня и уйдешь, и я этого не переживу. Предложить я могу единственное: глупую, слепую любовь. Она настолько глубока и сильна, что даже просто чувствовать ее, кажется, не вполне мне по силам. А просто раз-другой переспать с тобой я не могу, потому что ты спокойно исчезнешь, и поминай как звали. А я никогда не воспряну духом…
— Я прошу тебя не переспать со мной.
— Потому что я слишком уродлива для?..
Проклятье! Что бы Кайлар ни говорил, Элена все понимала по-своему.
— Хватит! — выпалил он, вкладывая в крик столько чувств, что Элена испуганно притихла. — На мой взгляд, ты самая красивая женщина на земле. И самая чистая. И самая лучшая. Я предлагаю тебе не перепихнуться!
Элена застыла. То, что Кайлар повысил голос, ей явно не нравилось.
— Прости, что я кричу, — спокойно произнес он. — Прости, что ударил тебя, — клянусь, так было нужно для твоего же блага. В последние несколько дней я дважды чуть не умер — а может, и умер. Не знаю. Но мне четко известно одно: каждый раз перед смертью я сожалел о тебе. Нет! Твои шрамы тут ни при чем! — поспешил объяснить он, едва Элена прикоснулась к рубцу на своей щеке. — Я жалел, что не стал достойным тебя. Такой человек, каким был я, не может делить жизнь с подобной женщиной, даже если она согласится его принять. Мы оба — выходцы с грязной улицы, но судьба повернулась так, что Кукла превратилась в тебя, а я — в себя.
То, чем я занимался, мне не совсем по душе. Я хотел бы стать другим. Говоришь, ты не заслуживаешь сказки? Это я не заслуживаю возможности начать новую жизнь, однако всей душой прошу тебя об этом. Ты полагаешь, что любить — слишком большой риск? Настоящая беда приключается с теми, кто предпочитает не рисковать. Мамочка К. и мой мастер любили друг друга, но оба считали, что проявлять чувства слишком небезопасно. Это их погубило. Что бы мы ни делали — всегда чем-то рискуем. Я же готов отдаться любви, Элена. Хочу взглянуть на мир твоими глазами, получше тебя узнать, стать достойным тебя. Моя мечта — однажды посмотреть на себя в зеркало и увидеть в нем нормального человека. Не знаю, как это случится, но мне нужно, чтобы рядом была ты, Элена. Я не зову тебя в постель. Но может быть, в один прекрасный день смогу попросить тебя кое о чем более серьезном…
Он взглянул на нее. Смотреть ей в глаза было сложнее, чем готовиться к бою с тридцатью халидорскими горцами. Кайлар протянул руку:
— Пожалуйста, Элена… Поедем со мной?!
Элена нахмурилась и отвернулась. В ее глазах блестели слезы. Может быть, от пропитывавшей воздух гари. Она несколько раз моргнула, повернула голову и долго всматривалась в лицо Кайлара. Их взгляды встретились. Кайлар нередко боялся этих больших карих глаз, предполагая, что Элена вдруг разглядит, кто он на самом деле такой. И всякий раз спешил отвернуться, пока она не почувствует отвращение к его порочности. А теперь впервые в жизни выдержал ее взгляд, не стал прятать ни свой мрак, ни любовь. Позволил ей увидеть себя таким, каким он был.
К его удивлению, в глазах Элены отразилось нечто более мягкое, чем справедливость, и более теплое, чем милосердие.
— Я так боюсь, Кайлар.
— Я тоже, — ответил он.
Элена взяла его за руку.
Благодарности
Все началось после седьмого класса. В тот год учительница по английскому, Нэнси Хелгат, посоветовала мне почитать ребятам во время ланча Эдгара Алана По, и меня зауважали. Я читал «Колодец и маятник», «Беренику», «Ворона», а одноклассники слушали, глядя на меня квадратными глазами. Я же посматривал лишь на одну девчонку, высокую и умную Кристи Барнс. Я был к ней неравнодушен и побаивался ее.
Вскоре я приступил к своему первому роману, уверенный в том, что когда-нибудь стану учителем английского и женюсь на Кристи Барнс.
Эта книга не появилась бы на свет, не помоги мне мама. Читать я научился поздно и возненавидел это занятие. Крики учительницы в первом классе «Сбивчиво! Что за предложения!», злившейся на меня за запинки и ошибки в чтении, естественно, ничуть не помогли. Мама забрала меня из школы и целый год занималась со мной дома (тут можете отпустить шутку насчет моих коммуникативных способностей). Благодаря ее стараниям и терпению я полюбил читать.
Спасибо младшим сестренкам, Кристе и Элизе, вечно просившим рассказать им на ночь сказку. Подающему надежды автору-подростку без благодарных слушателей никуда. Все принцессы в моих книгах — их вина.
Одно дело много читать, совсем другое — любить писать. Моя учительница по английскому в старших классах, Джил Презо, была преподавателем от Бога. Она из тех, кто может и поругать, и подбодрить; на ее уроках всерьез работаешь, а ее твердыми четверками гордишься. Миссис Презо сказала, что грамматические правила, которым она нас учила, я не имею права нарушать до тех пор, пока не опубликуют мою первую работу. Я примирился с этим постановлением.
Учась в колледже, я какое-то время раздумывал, не податься ли мне в политику. Ужас. Я не совершил чудовищную ошибку благодаря нескольким людям. Во-первых, промышленному шпиону, с которым мы познакомились в Оксфорде. Он прочел один мой рассказ и воскликнул: «Хотел бы и я так». Представляете? Во-вторых, мой лучший друг Нейт Дейвис, будучи редактором студенческого литературного журнала, провел конкурс на лучший короткий рассказ. И — о чудо! Я выиграл денежный приз, заработав чуть больше прожиточного минимума, что вскружило мне голову (потом я долгое-долгое время не получал подобных сумм). В-третьих, когда я начал писать новый роман и вечерами пытался засесть за домашнюю работу, ко мне неизменно приходил Джон Лоу и спрашивал: «Уикс, готова новая глава?» Меня это раздражало и вместе с тем радовало. Тогда я понятия не имел, что Бог посылает мне редактора.
Благодарю организаторов программы по поддержке писателей Айовы — за то, что дали мне от ворот поворот. Я и теперь порой люблю носить черную одежду и пью кофе латте, но благодаря им уяснил нечто крайне важное: я должен писать то, что идет от души, и не подстраиваться под чужие вкусы.
Я в неоплатном долгу перед женой, Кристи, и ни капли не преувеличиваю. Благодаря ее вере в меня я шел и шел вперед. Ее способность жертвовать собой не перестает поражать воображение. Если бы не мудрость Кристи, моя писательская карьера закончилась бы, не успев начаться. Хочешь, чтобы издали твою книгу, преодолей массу препятствий. Мечтаешь жениться на женщине вроде Кристи — научись почти не замечать их.
Мой агент, Дон Маасе, понимает роман настолько, что я вижу в нем соперника. Дон, ты моя надежная проверочная служба, мудрый учитель и вдохновитель. С твоей помощью я стал писать намного лучше.
