вперед. Нападение на систему Тея было отвлекающим маневром, тридцать восемь тысяч сигнатур – в основном, пустышками; двигателями, системами наведения и прочей ерундой, разбросанной среди горстки настоящих линкоров, чья длина составляла десятки километров. В тот самый момент, когда громоздкие и едва успевшие заправиться обиталища вместе с вражескими ударными дронами прочертили на небе Тея такие яркие полосы, что видно было и в сиянии Большого лета, главный флот трудился у звезды под названием Милиус-1183. Работа заняла десятилетия: год за годом продолжались медленные изменения, тратились колоссальные объемы энергии, все это как следует скрывали и маскировали – и таким образом Враг запустил свой неторопливый смертоносный бумеранг.
Необоснованное предположение. Анприны увидели маленькое красное светило, расположенное на расстоянии, вполне доступном для плохо оснащенного флота. Они поняли, что там есть вода – много воды, целые водные миры, где можно заправиться и поскорее улететь далеко, за пределы досягаемости Врага, в колоссальные звездные облака, окутывающие ядро галактики. В спешке они не заметили, что Милиус-1183 – двойная звезда; усталый красный карлик и нейтронный компаньон на орбите, пролегающей на самом краю фотосферы, с периодом обращения восемь часов. И уж подавно они не обратили внимания на тот факт, что нейтронной звезды не было на положенном месте.
Западня оказалась идеальной, всеобъемлющей. Расчеты Врага сбылись. План был безупречный. Флот преследователей отошел к границам системы, остались только следящие устройства и дроны. Анприны, ослепленные сиянием, встревожились лишь за считанные миллисекунды до столкновения нейтронной звезды с Милиусом-1183 со скоростью в восемь процентов от световой.
Новую звезду со временем должны были увидеть все в радиусе ста световых лет. Внимательные астрономы могли бы заметить в спектре темные линии водорода и кислорода, мазки углерода. Всплески плазмы заставляли обиталища взрываться. Немногие выжившие попытались восстановить подвижность и системы жизнеобеспечения. Корабли-акулы, спрятанные полвека назад в скопище мусора, оставшегося от астероидных поясов и планетарных колец, пробудились от долгого сна и отправились поохотиться.
Йедден был сам по себе в своем ледяном корабле посреди тьмы, его мысли устремились вовне, к ткани пространства-времени, и вовнутрь, к красоте чисел, к звучащей песне, как вдруг систему захлестнул смертоносный белый свет. Он услышал, как погибло пятьсот миллиардов разумных существ. Все они сгинули разом, голоса оборвались, души исчезли. Он услышал, как умерла Сериантеп, как умерли остальные тейцы, отказавшиеся от родного мира в надежде получить знания и опыт, превосходящие все, что могла предложить планета. Как прекратились все жизни, с которыми он соприкасался, которые были его частью, делились с ним числами или песнями, даруя близость, выходящую за рамки плотского соития. Он услышал смерть Анпринской миграции. А потом остался в полном одиночестве. Йедден погрузился во тьму на пятьдесят лет. Он размышлял об уничтожении последних из анпринской расы. Он составлял план побега. Ждал. Пятидесяти лет было достаточно. Он включил скалярный двигатель. Пространственно-временной континуум растянулся. Позади себя Йедден уловил радиационную сигнатуру включившегося термоядерного двигателя и характерное электромагнитное мерцание заработавшего ловчего поля[259]. Нет, пятидесяти лет не хватило.
Это будет его последний просчет.
Двадцать лет, чтобы увести преследователя как можно дальше от Тея. Еще десять, чтобы подготовить обман.
«Как ты обманул нас, так и я обману тебя, – думал Йедден, разгоняясь почти до скорости света. – И с помощью того же приема – нейтронной звезды».
* * *
Йедден вынырнул из небытия, которое было превыше снов, на волосок от смерти – такое доступно лишь бестелесным разумам. Магнитный вихрь ловчего поля охотника заполнил половину неба. Их разделяло меньше световой минуты. В течение следующих десяти объективных лет вражеский корабль настигнет и уничтожит Йеддена. Не с помощью физического оружия или даже потока энергии, а с помощью информации: черепных вирусов и темных фагов, которые превратят его в ничто или, еще хуже, изолируют от любых контактов с внешним миром, поймают в ловушку бесконечной, безмолвной, бесчувственной тьмы.
Кульминационный момент, случившийся через девяносто световых лет, был слишком мизерным, чтобы его уловил неусовершенствованный разум. Подпрограммы Йеддена, автономные импульсы, управляющие его телом-кораблем, запустили скалярный двигатель и призвали темную энергию. Враг почти тотчас же отреагировал на изменение курса, но крошечный релятивистский сдвиг, сбой синхронности принес Йеддену спасение и жизнь.
Среди воспоминаний, вмороженных в сердце из бозе-конденсата, были космические бортовые журналы народа Куш-Нэ – странников, с которыми анприны столкнулись посреди холодных межзвездных просторов. На картах была изображена звезда-изгой: нейтронный карлик, выброшенный из своей звездной системы и блуждающий во тьме и тишине глубокого космоса почти невидимым. Десятилетия назад, почувствовав, что Враг включил ловчее поле, Йедден понял, что ему не удалось сбежать, сделал выбор и все просчитал. Теперь он изменил курс, двигаясь на волосок от скорости света, и направился к блуждающей звезде.
Йедден давным-давно разучился бояться. И все же он испытал странное психосоматическое ощущение в той части ледяного корабля, которая соответствовала его тестикулам. Мошонка сжалась. Угол сближения был настолько точным, что пришлось рассчитать влияние случайных гидроксильных радикалов на поле абляции. Единственная ошибка отправила бы его на релятивистской скорости прямиком в нейтронную звезду. Но он не сомневался в своих способностях, не испытывал страха и внезапно понял, что это за ощущение в фантомных гениталиях. Возбуждение.
Нейтронная звезда, как полагается, была невидима, но Йедден чувствовал ее притяжение каждой клеточкой тела из смартльда, которое трепетало, дрожало и сотрясалось по мере того, как разные фрагменты входили в резонанс с определенным воздействием; сотня мелодий сливалась воедино. Превратившись в живой хорал из льда и адреналина, Йедден обогнул нейтронную звезду. Он надеялся, что повторение маневра окажется фатальным для преследователя, но Враг, невзирая на всю свою жадность, не был настолько тупым, чтобы подвести к жуткому магнитному полю нейтронной звезды корабль с включенным прямоточным двигателем. В любом случае, его стратегия заключалась в другом. Йедден сделал очень рискованную ставку. Из-за того, что он промчался в такой близости от мощного гравитационного колодца, секундное замедление могло превратиться в дистанцию в несколько световых лет, десятилетия потерянного времени. Его гибель показалась бы злой иронией судьбы. Йедден хотел победить благодаря геометрии. Вся жизнь – расчет.
Он позволил себе включить сканер на краткий миг. Да. Враг приближался. Летел, ускоряясь… по неправильной траектории. Гравитационные волны терзали Йеддена, каждая молекула смартльда, из которого состояло его тело, скрипела и стонала, но его собственный крик заглушил прочие звуки, когда он закончил гравитационный маневр[260]: «Да!» Перед ним простиралась пустота. Он знал, что ледяной корабль теперь не вырвется из плена другого гравитационного колодца. Ему не хватит топлива, чтобы добраться в какую-нибудь из систем Клады. Возможно, Враг об этом подумал за миг
