— до жути. Я как раз тот канат держал… Бросил его, подбежал на бережок… А люди уже все… почили в бозе. От хлада той проклятой воды. Даже никого вытянуть наземь не успел. Камнями… просто камнями пошли люди на дно…
Олекса заплакал…
— Сейчас посоветуюсь, — сказал Гуря с-под низу запорного колеса.
— Советуйся, советуйся, 1уря, — подскочил к дыре Егер, — хошь сколько надобно — советуйся… Без князя, головы нашей, — нам каюк. Да и я, грешный, сдуру расстрелял весь запас пороху… Так что без оружия мы. И я решил, что все теперя едино… Сдаваться нам надобно… Сидеть в осаде — без толку…
Раненые, хлебнувшие, видать, лишку, пели в своем углу совсем уже похабное:
— … аракажем каяна, по деревне шактана!
Егер погрозил им кулаком. Во тьме раненые русские воины кулака не заметили и продолжали орать:
— … китаезов мы поймаем, им все яйца…
В углу пискнуло. Это Олекса шибанул пьяных лбами и поволок в глубь пещеры.
***
Пока на воле советовались, прошло два часа. Половина из ста сорока телег с курганным добром, с пушками, с ядрами и огненным припасом были уже утянуты к озеру. Пока сорок солдат под командой Егера вручную катали телеги с добром — благо, тоннель шел к озеру под уклон, возле озера уже вовсю вертелись два десятка артиллеристов Левки Трифонова. Ломали вагенбурги Колонелло, ломали лишние телеги, спешно крутили из веревок канаты — готовили навесной мост.
— Егер! — внезапно заорал снаружи, из-под низу каменного колеса Гуря. — Прежде чем начать переговоры, надобно бы нам убедиться, что ты не врешь!
Холодея оттого, что его обман раскрыт, Егер заорал:
— Хотите колесо откатить? Так катите!
— Нет, Егер, — слащаво отозвался Гуря, — нам надобно, чтобы ты все десять пушек вытолкал сюда, наружу. И ружья…
— Тогда и ты, Гуря, прикажи китаезам отвести на тысячу шагов свою армию… — тянул время Егер, — пусть отойдут и положат свои арбалеты наземь…
— Это — запросто! — обрадовался Гуря и заорал что-то по-латыни. Потом послышалась китайская лающая речь, и Егер в дыру увидал, как китайцы строем отходят по дороге к плато Уч-Сок, отходят ровно на тысячу шагов и кладут на землю арбалеты…
Перед левым пазом воротного колеса лежала уже куча пороховых картузов — зарядов на сто. Теперь солдаты таскали на кучу пороха обломки досок от телег, лишние ружья, тряпье. Повозок тридцать с добром еще стояли в начале черноты туннеля. Время торопило. Егер шепотом велел Олексе запрягаться всему народу и — хоть умри — уволочь подалее от колеса эти тридцать телег. Колеса телег затрещали, солдаты шепотом матерились, но повозки одна за другой покинули опасное место — ушли в туннель.
Егер да инок Олекса остались возле дыры в каменном колесе.
— Хороший ты человек, Гуря! — с чувством сказал в дыру Егер, — теперь дело за малым… Чем ты дашь гарант и как, что мы получим свою долю золота и останемся живы?
— Сколько вас человек? — осведомился иудей.
— Тридцать три, — наобум ответил Егер. — Из них — пять раненых.
— Надо посоветоваться, — опять крикнул Гуря и, не таясь, побежал вбок горы.
— Мост готов? — спросил Егер у вятского Ванятки, внезапно появившегося перед каменным колесом.
— Скоро, — ответил вятский. — Князь сам там руководит, велел тебе как можно дольше держать этих обалдуев… И того… про Гурю — помнить.
— Давайте, давайте там! — разозлился Егер, — поспешайте. У этих прохиндеев народу не меряно. Башками готовы пробить камень. Чую, готовят нам… мудрость великую… Что я у князя просил — принес?
Вятский сунул Егеру тяжелый предмет с острыми углами и скрылся в темноте тоннеля. Егер почесал голову. Олекса при виде золота покачал головой, разметывая своей огромной ладонью, как лопатой, соленое масло из последней бочки по куче хлама, завалившего порох.
— Не убудет, — грубо сказал Олексе Егер, положил золотую пирамидку на край дыры в каменном колесе. Сунул руку под мех тулупа, почуял тепло крепкого дерева пистольной рукояти и снова повеселел. Зажег от кресала факел, левой рукой стал держать его так, чтобы Гуря мог видеть его лицо.
Тут же снаружи перед дырой появилось лицо Гури. Оно не улыбалось и было злым.
— Велено тебе, Егер, — стал слишком громко говорить Гуря, чтобы рядом с ним стоящие слышали, — велено тебе, чтобы ты забыл, как торговаться чужим золотом. Определено раз и навсегда, что богатства сии принадлежат великому повелителю Поднебесной империи, а он свои богатства воровать не даст.
— Как не даст, как это — не даст, когда уже дал? — Забормотал Егер. — Что-то не такое ты мне молотишь, Гуря… Неправды я не иму!
— Ты правды хочешь, — отчего-то змеиным шипом отозвался Гуря, — так сейчас правду от меня получишь. Перекрестись токмо…
Егер перекрестился, держа факел так, чтобы Гуря в дыру увидел крестное знамение:
— Говори!
— Так вот, Егер, надобно тебе знать, что Сиберии у России вскорости не станет… Да… Не станет. Отойдет Сиберия под наше управление…
— Это подо чье же? — Искренене поразился Егерь, — под жидовское управление что ли!
— А ты, холуй, как хошь называй, токмо не будет у Сибири русского управления. Мой отец в Тобольске, коего вы подло зовете толоконником, уже скупил весь город на корню. А евонные товарищи да братья — купили и Томск-город, и Барнаул, и много чего еще купили…
Егер чуть не писнул в штаны от душившего смеха, и сдержался и даже выразил голосом испуг:
— Как же так — купили, Гуря! Как купили? Это же денег надобно… поболее, чем у нас в обозе!
— Есть у нас такие деньги, Егер. Есть… и давно есть. Если мой народ смог купить Англию да Испанию, то уж Сибирь купить — доверено менялам средней руки… Моему отцу, например, да мне… Ничего она не стоит, твоя Сибирь…
— А тогда причем здесь подлые католики? В твоем деле?
Гурю, видать по молодости лет и запальчивости, понесло:
— А при том… Они идут как бы первым эшелоном… Вроде — для законности… А потом идем мы. Закон у католиков, а деньги — у нас…
— А у китайцев — оружейная сила? — догадался Егер, — так?
— Больно ты догадлив, — прошипел Гуря, — так и есть. Одначе — правят те, у кого деньги, а не пушки, понял?
— Понял, — выдохнул воздух в дыру Егер, — понял, что мне надобно тебе в ноги поклоны класть…
— Да не надо мне твои поклоны! — нетерпеливо заорал
