– Эль, убери заколку… Немедленно.
Я немного успокоилась, но не убрала железное острие от его горла, пообещав мягким, но уверенным голосом:
– Сейчас уберу. Но сначала я хочу, чтобы ты уяснил, Луи: эти игры со мной – им конец!
– Да, знаю, – жалобно произнес он, совсем не похожий на прежнего чванливого пижона.
– Отныне я предоставлю свою задницу тогда, когда сама захочу, и тому, кому сама пожелаю. Я ее предоставляю, ты понял? Не продаю и не меняю. И никто не посмеет распоряжаться ею вместо меня.
– Эль, послушай…
– Нет! Не хочу, – рявкнула я, решив больше не давать ему слова ни на секунду. – Это ты послушай, что я скажу. Завтра я выйду замуж за Дэвида, не важно, хочешь ты того или нет. Даже если это – его очередная манипуляция, как ты говоришь, или твой заранее продуманный трюк. Мне наплевать. Теперь буду целоваться только с ним, только со своим мужем.
– Прошу тебя, есть еще кое-что.
Я осталась глуха к его просьбе. Уверенная в себе. Сильная. Больше ничего из того, что он мог бы сказать, уже не заставило бы меня потерять почву под ногами.
– Можешь переспать хоть со всеми Ночными Красавицами по очереди, мне по барабану!
Три глухих стука в дверь вывели меня из состояния прострации.
– Эль, подружка, как ты там?
Это Соня волновалась за меня. Должно быть, она услышала шум и крики из номера, когда мы выясняли отношения.
Вместо ответа я отпустила его и бросила заколку на пол. Она, звякнув, упала на паркет. Пока Луи поднимался и застегивал штаны, я схватила с пола свой плащ и туфли и подскочила к двери. Пока еще голая, но уже избавившаяся от чужой кожи, от чуждой мне личины, которую они оба хотели заставить меня носить.
В тот самый момент, когда моя заколка со звоном упала на пол, в особняке Дюшенуа, как эхо, раздался грохот – это гигантские песочные часы рухнули на мраморные плиты в гостиной и разбились. Я обнаружила это только час спустя, когда вернулась. Тысячи мелких сверкающих осколков были рассыпаны по полу. А все из-за моей кошечки и двух мопсов. Они не смогли воспротивиться желанию устроить новую потасовку. Так уж получилось, что единственный смысл их противостояния заключался в том, чтобы уничтожить этот колосс из дерева и стекла.
За несколько часов до этого события приготовления к свадьбе закончились. Но теперь судьба, которая песчинка к песчинке собиралась в нижней чаше песочных часов, превратилась в горку песка, застывшую среди мусора. Я бы вышла замуж за Дэвида Барле. Я бы не избежала своей судьбы, пусть предназначенной другой женщине. Я бы стала его женой, его любовницей и, бог знает, кем еще для него я могла бы стать, если бы он только попросил. Я была бы внимательной к его желаниям, никогда не отказываясь и от своих, не позволяя забыть, но и не поощряя воспоминаний о прошлых страданиях. Однако ни при каком условии я бы не стала Авророй. Ни за что. Я все равно осталась бы самой собой.
37
18 июня 2009 года
Будильник в нашей спальне зазвонил ровно в девять. Словно торопясь начать день пораньше, солнце великодушно согревало комнату теплыми лучами. Информация, полученная Дэвидом от «Weather Channel», оказалась абсолютно верной: день был ясным, на небе – ни облачка. Эта мысль первая посетила меня в день нашей свадьбы, когда я лежала в постели и спросонья потягивалась.
Учитывая обстоятельства, я проснулась непростительно поздно. Я спала крепко, как спящая красавица, так как после возвращения из «Отеля де Шарм» заснула уже глубокой ночью, преисполненная надежды на всепрощающий поцелуй моего принца.
– Доброе утро, моя дорогая мадам женушка! – улыбнулся Дэвид, когда я открыла глаза. Он сидел на краешке кровати в полотняных бежевых штанах и рубашке цвета выгоревшей соломы. Нанятый по случаю свадьбы персонал уже занимался делом, наводняя дом, включая двор и сад, шумом и суетой, эхо которых волнами доносилось и до нашей комнаты.
– Только через три часа, дорогой месье, – шутливо сказала я ему в ответ, указывая на часы. – Не раньше. А пока все еще «мадемуазель твоя невеста».
– Как будет угодно мадам-демуазель. Но месье вынужден напомнить своей будущей жене, что времени у нее осталось не так много и пора готовиться к свадьбе.
Пока он это говорил, я обратила внимание, что шелковый платок у него на запястье изменил цвет. Раньше Дэвид носил перламутровый платок, а теперь поменял его на повязку жемчужного цвета с легким сероватым отливом. При таком освещении и под определенным углом зрения муаровая ткань почти не отличалась от предыдущей версии. Я подумала, что так – даже лучше, такой оттенок лучше подходит к костюму мышиного цвета, который он вскоре должен будет надеть.
– Как? Ты еще не одет? – удивилась я для вида.
– Нет. У нас еще очень много дел, а на улице такая жара, что я могу вспотеть. Не хочу, чтобы под мышками появились потеки. Я решил поберечь костюм до торжества.
Вот так. Мы здесь вдвоем, оба красивые, улыбающиеся, любезные. Я говорила с ним запросто и непринужденно, притворяясь, что беззаботна и весела, а на самом деле думала только об одном: как бы ни словом, ни жестом не выдать того, что мне стало известно о нем. Дэвид – манипулятор и извращенец. Человек несчастный или сошедший с ума – впрочем, разве это не одно и то же? – потративший семнадцать лет жизни, чтобы отыскать такую толстую гусыню, как я, и заманить ее в свои сети. А потом развратить, растлить ум и тело, ради того, чтобы сделать из нее точную копию своих былых мучительных переживаний. Подменить одну женщину другой, но на этот раз вполне соответствующей его ожиданиям, чтобы никакая болезнь или несчастный случай не смогли бы омрачить его драгоценного, оберегаемого от невзгод благополучия.
– Тогда – вперед! Уверена, что у Армана найдется, чем тебя занять.
Я старалась расслабиться, чтобы улыбка не получилась вымученной.
– Да, работы еще хватает, – бросил он, уходя.
Перед тем как надеть торжественный наряд, уже побывав с самого утра в руках парикмахера и визажистки, я накинула на себя домашний простенький халатик и спустилась вниз разведать обстановку. Там все жужжало и суетилось, как в пчелином улье, обстановка накалилась до предела. Казалось, каждый двигался по определенному маршруту вдоль туго натянутой невидимой нити, отправляясь из начального пункта к окончательной точке исполнения своей миссии. Весь корпус нанятых слуг разного предназначения был приставлен к делу: портье у входа и в гардеробе, монтеры и строители, садовники, кухарки, посудомойки, уборщицы, официанты, сомелье, слуги и подсобные рабочие, флористы, прачки, пиротехники, технический персонал на сцене и звукооператоры, а также целая армия слуг, нанятых обслуживать торжественный прием и обеспечивать гостям комфорт и приятное времяпрепровождение, но их функции и название профессии я затрудняюсь определить.
– Доброе утро, Арман, – окликнула я управляющего.
– Доброе утро, Эль! Примите мои самые наилучшие пожелания в связи с таким замечательным днем!
