Неужели Алан умрет у него на глазах после проведенной операции? Матвеев хотел идти на релапаротомию — повторную операцию, чтобы установить и ликвидировать очаг инфекции, но Алан был уже настолько слаб, что не перенес бы повторного вмешательства.
Ни Михайла Ратиборович, ни Георгий Ватомурос ничем не могли помочь несчастному Алану, состояние которого никак не улучшалось. Кроме того, будучи врачом, Мамаев и сам понимал свой диагноз и к чему он может привести. Сергей морально стал готовиться к худшему. Даже весть о возвращении в Семендер русской армии не могла поднять настроение ни тяжело больному Алану, ни тем более, переживающему тяжелое состояние друга еще и как личное поражение, Матвееву. Ольга, как могла, пыталась утешить мужа, но даже у нее это не получалось.
— Не казни себя, ты же сам меня учил, что все в руках Божиих, — поглаживая его голову, говорила она.
— Да, ты права, любимая, но все-таки, где же я допустил ошибку? — повернул к ней искаженное муками совести лицо Сергей.
— Но ты же сам говорил, что если бы вы его не прооперировали, он бы уже давно умер. Значит, вы ему хоть на несколько дней, но продлили жизнь. Я убедилась, что ты с другими лекарями, хоть и можете делать многое, но всё же не всесильны. Посмотри, скольким людям вы уже жизнь спасли.
— Должен же быть какой-то выход…
— Мне очень жаль, но единственный выход — смириться. И знать, что он погиб, как герой, защищая осажденный город и нас с тобой.
Но выход открылся внезапно и самый неожиданный. В день прибытия русской армии в Семендер Матвеева разыскал Кудеяр. Радостный старик увидел грустного Сергея, подпиравшего голову рукой.
— Возрадуйся, Сережа, война с хазарами закончилась! Мы победили! А самое главное, у меня теперь наконец-то есть вот что, — он торжественно продемонстрировал Матвееву все три части золотой пластины. — Я не хочу откладывать ни дня. Слишком долго я ждал этого момента! Завтра же едем на руины Беленджера, тут всего-то два дня пути. Представляешь, через три дня мы будем наконец-то дома, в своем времени!
— Я рад за тебя, дед! И за нашу победу тем более! Вот только возвращайся в будущее один — я никуда не поеду. Я четко осознал, что мое место здесь.
— Но как же… — опешил Кудеяр. — Как же твои родители, друзья-товарищи? Работа врача в хорошей клинике, про которую ты мне давеча плешь проел? Неужели все это неважно?
— Теперь — нет. Родители, я уверен, уже смирились, что я пропал, сколько уже лет назад? Шесть? Да они сойдут с ума, если я вдруг заявлюсь к ним спустя шесть лет после того, как якобы утонул в озере. Друзья? Настоящих друзей, готовых пойти за мной и в огонь, и в воду, не ища какой-то выгоды, я нашел именно здесь. Здесь же я встретил свою истинную любовь, и не могу бросить ни жену, ни своих детей. Работа? О лучшей работе, чем у меня здесь, в госпитале, и тем более — в Тмутаракани, я и мечтать не смею. Так что, прости, дед, но я остаюсь.
— Значит, так вот, да? Ты, конечно, молодец, Сережа! — еле скрывая раздражение, продолжал Кудеяр, — Но из-за твоего геройства и я никогда домой не попаду. Помнишь же, я тебе рассказывал, что попали мы сюда с Шуриком Знаменским вдвоем. Значит, и возвращаться тоже вдвоем надо, только на этот раз не с ним, а с тобой. Один я уже пробовал, не получилось… — виновато опустив глаза, выдавил из себя старик.
— То есть меня ты готов был оставить одного здесь, а мне вменяешь в вину мое «геройство»? — обиделся Матвеев.
— Прости, Сережа, но слишком велик был соблазн попробовать. Я сорок лет охотился за этой прелестью… И теперь она моя…
— Моя прелесть! — передразнил Сергей Кудеяра. — Тоже мне Голум! А пластина действительно красиво выглядит. Хорошая работа, тонкая, — залюбовался он.
Даже в разобранном состоянии пластина восхищала своей красотой и изящностью исполнения. По периметру кольца, внутри которого была змея, были нацарапаны слова на незнакомом языке. На спине у змеи была очень натурально выгравирована чешуя. Вместо глаз у нее были два крохотных рубина, приковывавшие взгляд. Среди мыслей Матвеева стали закрадываться чуждые помыслы о богатстве и могуществе. Парень помотал головой, чтобы убрать наваждение, и посторонние мысли пропали.
— Ладно, дед, извини, некогда мне с тобой долго болтать — у меня друг умирает…
Сергей встал и направился к палате Алана, надеясь подбодрить умирающего друга. И тут внезапно Матвеева осенило. Он остановился и резко развернулся к Кудеяру.
— Постой, ты говоришь, что назад переместиться могут только двое из нашего времени?
— Я так и знал, что ты передумаешь, — заулыбался Кудеяр.
— Я не о том. Будь добр, спаси Алана. В эру антибиотиков широкого спектра действия, современных препаратов дезинтоксикации и эфферентных методов терапии у него гораздо больше шансов на спасение. Короче, телепортируйтесь вместе с ним — и все останутся в выигрыше. Только, боюсь, до Беленджера он может не дожить.
— Да Беленджер уже не так принципиален, — сказал старик повеселевшим голосом, — я чувствую, что и здесь есть место силы, откуда мы можем переместиться. И оно здесь неподалеку. Только мне нужна будет твоя помощь.
Они вместе вошли в палату Мамаева. Алан немного оживился, увидев Сергея, но все равно был в очень печальном состоянии.
— Собирайся, Док, мы сейчас отправим тебя домой.
— Куда — домой? — не понял Алан. — В Магас я не доеду, или к тебе домой, в Тмутаракань? Так туда я при всем желании не доберусь. Силы оставляют меня. Док, можно я умру здесь, в госпитале. Мне у вас нравится.
— Ты не понял, Док. Домой, в Донецк, в наше время. Это единственный шанс туда попасть и вообще единственный шанс для тебя выжить. Не упусти его, используй обязательно.
Алана не нужно было долго уговаривать. Когда он осознал, что Матвеев не шутит, его глаза загорелись жаждой жизни, и как будто бы вернулась часть утраченных сил. Опираясь на плечо друга, он поднялся с постели и заковылял к выходу из госпиталя. Воины, лежавшие в одной палате с Мамаевым, проводили их удивленными взглядами. Действительно, нечасто увидишь, чтобы тяжелый больной вдруг вскочил с кровати, а лекарь и волхв в волчьей шкуре помогали ему идти.
Они прошли кипарисовую аллею и вышли к практически лишенному растительности мысу, большим треугольником возвышающимся над каспийскими водами. Перед подъемом на мыс все трое остановились. Алану нужно было отдышаться, а Сергей спросил Кудеяра:
— Так значит, вы должны очутиться прямо в Донецке?
— Не
