не будет никогда…
Рина рухнула на широкую кровать, застланную пледами и пахнущую немного пылью, а сильнее — лавандой и мятой. То, что надо…
— Надеюсь, крыс за хвост она не сушила… — пробормотала девушка и повернулась на бок.
Только вот, как ни хотелось спать, сон не шел. Ее знобило, подергивало, трясло тахикардией, и жизнь казалась гадкой настойкой, и Рина чувствовала себя все более потерянной. Девушкой, которая не умеет лить слезы. Звездным Капитаном и не более. Рина усмехнулась в подушку и пропела загробным голосом: «И не замечая, как плачет ночами Та, что идет по жизни смеясь…»
* * *
Разумеется, ей снился Перри. Они сидели на утесе его острова и болтали ногами над пропастью, а внизу шумел океан… Перри нежно вставил ей цветок в волосы, а потом вдруг воскликнул:
— Полундра!
И они внезапно оказались в темной грязной таверне среди дерущихся пьянчуг, которые кричали что-то на непонятном грубом языке… Рина оглядывалась по сторонам, звала его, а Зеленый исчез… Она бежала в ночь, в лес, затем за ней гнался Иклиль с ножом, она пряталась под бревном, и зуб на зуб не попадал…
А потом Зеленый все же появился, Иклиль метнул в него нож, и он улетел в небо, взорвавшись, как воздушный шарик…
Рина проснулась в холодном поту. Приложила ладонь к сердцу. Рвано билось. Уняла сбитое дыхание.
— Сон… — прошептала она и упала на подушку. Прикрыла глаза устало, но потом распахнула. — Разве можно спать после такого…
Рина села на постели и осмотрелась вокруг затравленным взглядом. Узкая комнатушка с большой кроватью, на которой она сама нещадно сбила цветное одеяло, за паутиной мутное окно с сереющим небом, грязные облупленные стены. На полках склянки и пара книг, изъеденных сыростью. Рина протерла глаза.
— Верно, другое время… — пробормотала она и обняла себя за плечи. — Прошлое всякое… Каррамба, Перри, будь ты проклят: кому было надо во мне человека будить, а?.. Я уже почти научилась контролировать эмоции, а ты заставил их расцвести пышным цветом… — она спрыгнула на пол, сделала несколько энергичных махов руками, покачнулась от головокружения и облокотилась о стену. — Ты! Ты совсем меня испортил… Кого из меня сделал? Мне себя самой снова недостаточно… Ты готовил мне завтрак… И угря того на берегу, помнишь?.. Пес знает, почему я позволяла тебе… Почему? Ведь я знала, привязанность — это слабость. Как теперь разорвать ее? — Рина задергала себя за волосы. — Никогда больше, никогда! Не поклянусь никому, не дам никому поклясться. Не съем ничьего подношения. Не позволю приручить меня, потом всегда бывает больно, слишком больно. Охмурил меня. А я — хороша, поддалась, зная, что ты вовсе не любишь меня, зная, что тебе просто нужен друг. Я себе не прощу!.. — Рина заколотила в стену, с которой тут же посыпались пыль и песок. — Другое время, — остановила она себя вдруг, и хитрая улыбка расползлась по лицу. — Все, что случилось, теперь в будущем. Если я найду Светочей… то смогу воспользоваться компасом, отправиться в будущее и… не дать нам встретиться! — глаза ее сверкнули. — Все будут живы, а я… поеду домой, и не выйду ни в каком Хощно. Жизнь будет дальше пуста, но хотя бы спокойна.
Рина помотала головой и закатала рукава рубашки.
— Это поправит ситуацию. Я эгоистка? Да, я эгоистка! Иначе в мире не выжить. Организм надо холить, лелеять и ублажать, и однажды он ответит взаимностью… С этими людьми и эмоциями я все вконец запустила. Взбодрись, Рина. Для начала осмотримся, поедим, согреем свое внутреннее существо и… пойдем искать светил науки. Золотой век… четырнадцатого года… — зловеще засмеялась девушка, выходя на лестницу со сломанными перилами, — еще не настал. Но, судя по наличию стекол в окнах, вряд ли до него слишком далеко. Значит, Светочи обязаны появиться как можно скорее, чтобы успеть изменить мир. Якобы «к лучшему», но мне-то какое дело.
* * *
Бродягу Рина нашла в маленьком садике за домом. Она пришла в восторг: маленький парник, который оборудовала «ведьма», а в нем — дозревают огурцы… Неужели, начало лета?.. Впрочем, какая разница! Бери, пока дают!
Кошак с обреченным выражением на морде играл своим длинным хвостом с двумя шустрыми пестрыми котятами. Третий, белый, полз ему на спину и дергал лапой за ухо. Рина расхохоталась.
— Прелести отцовства?.. Что теперь скажешь, все еще влюблен в свою мурку?
— Ее зовут Молния, — огрызнулся Бродяга. — Желчная ты, Рина. А я и не знал.
— А я полна сюрпризов. И не просила выполнять мои желания, — пожала Рина плечами, влезая в парник. Ее даже не грызла совесть. — Можешь выбросить из дома за погрызенный кактус.
— И куда-то вся твоя печалька делась, — пожурил кот, спасаясь от маленьких сорванцов в парнике.
— А толку в ней? Смотри, какие огурчики. Мням. Свеженькие.
— Ты камень, что ли? И суток не прошло, как Перри погиб, а ты… Сама ведь клялась!
— Прости, моя нервная система не выдержит, если я буду в рыданиях бросаться камнями в
