всей этой сомнительной деятельности.
Я бежал всё дальше и дальше – теперь мимо тюремного комплекса. Часть камер была открыта, несколько пленных вампиров оказались на свободе и сцепились с московскими охранниками, громя защитников подземелья с тыла. А те, ожидая нападения обычных людей, похоже, забыли про серебряные патроны и оказались не готовы к такому повороту. У меня на глазах двое охотников отчаянно палили из автоматов в какого‑то незнакомого мне вампира в больничном халате. Тот, продырявленный насквозь, надвигался на них, расставив в стороны руки и заливаясь смехом.
В другом коридоре два более находчивых охотника успели достать пистолеты с серебряными пулями и застать врасплох парочку метавшихся по коридорам вампиров, совсем юных на вид парня и девушку. Парень, похоже, был уже не жилец – серебро на моих глазах пробило ему и голову, и кристалл. Девушка, отчаянно взвыв, с невероятной скоростью преодолела расстояние, отделявшее её от охотников, филигранно уворачиваясь от их выстрелов. Пробегая мимо, я успел заметить, как она разорвала горло одного из них и начала пить его кровь. Судьбу второго я отследить не успел, но, думаю, и ему не светило ничего хорошего.
Интересно, не попадётся ли мне Эмиль? Получилось ли сбежать и у него, или он ожидает своей участи, запертый в камере? Выяснять это мне было некогда. Терзаемый мрачными предчувствиями, я изо всех сил торопился дальше, боясь опоздать к центральному склепу. Но, похоже, мне повезло и на этот раз. Двигаясь по коридору, ведущему к усыпальнице с искусственными вампирами, я нагнал отца Арсения и Ларису, быстрым шагом двигавшихся в том же направлении. Арсений был при полном параде – в черной монашеской рясе и кресте, а Лариса – вооружена до зубов и готова стоять до последнего. За спиной у неё болталась снайперская винтовка, в руке охотница держала пистолет, а в нагрудной кобуре красовались два огромных серебряных ножа.
– Проклятье! – сквозь зубы выругался отец Арсений. – Этот Каспер, отродье сатаны, оказался ещё худшим сыном дьявола, чем сами вампиры! Так коварно напасть на нас – и это в тот самый час, когда мы были уже близки к успеху! Каков подлец!
Лариса молча сопела, ничего не отвечая. Тем временем, навстречу парочке выскочил Михаил. Сегодня он как никогда походил на Рэмбо – крест‑накрест обвешанный патронными лентами, в руках он держал огромный пулемёт.
– Давайте скорее, Арсений! – крикнул он. – Проходите! Делайте всё, что сочтёте нужным, я останусь тут и прикрою! Смоленские наседают по всем фронтам, неизвестно, сколько у нас осталось времени! Связь с Борисом пропала, а тут ещё этот прорыв в тюремном секторе…
– Алхимика так и не нашли? По‑прежнему никаких вестей от него?
– Никак нет, отче! Прямо сквозь землю провалился.
– Тьфу, – в сердцах притопнул ногой отец Арсений, – вот ведь бес! Так и знал, что он нас тоже предаст, чуть только запахнет жареным. Ладно, не до него сейчас. Поторапливайся, Лара! Тебе, Миша, удачи. Господь с тобой.
Рэмбо с мрачным видом перехватил пулемёт и остановился, блокируя коридор. Поп и его спутница поспешили к входу в склеп, я старался не отставать. Спустя пару минут мы оказались внутри, мягкий свет заливал ровные ряды стальных гробов, а отец Арсений колдовал около центрального компьютера.
– Ха! Думают, они победили! Думают, они могут вот так просто взять и прийти на всё готовое, и оно достанется им! Ему, проклятому Касперу! Не бывать этому. Сейчас они у меня попляшут… все попляшут. Узнают, узнают они, что такое кара небесная! Увидят, что значит спорить с провидением!
– Подождите, Арсений Павлович! – внезапно прервала его Лариса. – Нельзя этого делать сейчас. Там же… там же наши ребята!
– Что ты думаешь, я этого не понимаю, Лара? Но и ты пойми! Мы не можем позволить нашим врагам восторжествовать! Это конец – не только нам, но всему нашему делу, всей нашей работе, а то и всему человечеству!
– Нет… так нельзя! Как вы не понимаете! Они же там многие раненные! – к своему удивлению я увидел, что по щекам Ларисы потекли слёзы. – Они сражаются за нас! Мы не можем так просто взять и отдать их на растерзание этим хищникам!
– Можем. Можем, девочка моя, ещё как можем. Они все станут мучениками. Мучениками во славу великого, общего дела. Я уверен, каждый из них с радостью отдаст жизнь!
– Нет! – вскрикнула Лариса, и в её голосе зазвучали истерические нотки. – Я не позволю вам! Слышите, не позволю!
Она сняла пистолет с предохранителя и направила на отца Арсения:
– Отойдите оттуда! Уберите руки с клавиатуры! Немедленно, или я буду стрелять!
Козлобородый злобно посмотрел на девушку. Ноздри его раздувались, глаза метали молнии. Однако ему, похоже, удалось взять под контроль свои чувства и обратиться к своей помощнице мягким, успокаивающим голосом:
– Ларочка! Что ты! Тихо, тихо, дочь моя! Не надо так! Ты права, я погорячился. Конечно, так нельзя. Мы не можем…
Он отвернулся от компьютера и встал с кресла, будто намереваясь двинуться в её сторону. Внезапно лицо его исказила болезненная гримаса. С глухим стоном он согнулся, прижав правую руку к левой половине груди.
– Арсений Павлович, что с вами? – занервничала Лариса.
– Сердце, Ларочка, – прохрипел поп, – сердце. Сейчас… сейчас пройдёт…
Шмыгнув носом, Лариса убрала пистолет. Подбежала к старику, заглянула в глаза и положила руки ему на плечи:
– Болит? Сильно? Как вам помочь, у вас есть с собой лекарство?
– Всё хорошо… сейчас всё будет хорошо, – прошептал Арсений, – только помоги мне, моя хорошая, а то тяжело
