шажками, устало сказала: – Тебе ведь было приказано передать письмо только вечером.
– Ваше высочество… – голос подвёл слугу, и он прокашлялся, прежде чем заговорить снова. – Прошу простить, но принц Альбиокко никогда не хлопал меня по плечу и не желал удачи. Мне это показалось подозрительным… Я не сразу сообразил… Но когда додумался, то отнёс письмо его величеству. И… делайте со мной, что хотите, но я рад, что не выполнил приказа милорда… то есть миледи…
– Важных поручений тебе больше в жизни не доверю, – сказала я и пошла дальше – из дворца, из города, совершенно не обращая внимания на встречных горожан.
Море звало меня. Так же, как и золото, но немного иначе. Золото обещало тепло, а море обещало покой. Но я знала, что всё это обман. Именно тот обман, который никогда не станет правдой. Золото никогда не согреет, а море никогда не успокоит. Но сейчас мне хотелось видеть только море.
Я вытащила из причёски гребень и встряхнула волосами, давая им полную свободу. Сбросила туфли и побрела по песку босиком, под ласковый рокот прибоя. Мне было о чём подумать, и я думала.
Прошло часа три, если не больше. Солнце перевалило за полдень, а я сидела на камне у самой кромки воды и смотрела на волны, обхватив колени.
Приближение человека я угадала по шороху песка и мелких камешков, и оглянулась через плечо, уже зная, кто нашёл меня здесь, на пустом берегу.
Это была Хильдика.
– Где потеряла дракона? – спросила я, снова отворачиваясь к морю.
Она подошла и встала рядом, не осмеливаясь сесть на тот же камень, на котором сидела я, и тихо сказала:
– Тюнвиль больше не дракон.
– Ну, рассказывай, что произошло, – сказала я равнодушно. – Ухо целое? Как твоя серьга оказалась у аптекаря?
– Я уронила её на скале, – Хильдика машинально коснулась левого уха. – Я не знала, что он найдёт её и отправит тебе…
– И ещё прядь твоих волос, – подсказала я.
– Прядь… нечаянно вырвали… – почти прошептала она. – Мне жаль, Аранчия… Прости…
– Ты-то в чём виновата? – пожала я плечами. – Ты сделала только то, что я хотела сделать для тебя – нашла мужа. Надеюсь, не пожалеешь.
– Ты не знаешь, какой он, – горячо заговорила моя подруга. – Он отказался от драконьей силы ради меня. Поддерживал меня, когда мы плыли, хотя сам выбился из сил… Он рисковал жизнью, защищая меня перед своим братом. Разве это не заслуживает моей вечной любви?
– Маленькая романтическая дурочка, – проворчала я. – Хорошо, если ты нашла своё счастье. Только очень тебя прошу, если в следующий раз задумаешь спасать своего мужа, не делай таких глупостей, как когда спасала принца Альбиокко.
Тут я на неё посмотрела и с усмешкой заметила, как Хильдика краснеет, бледнеет, опять краснеет, а потом она всхлипнула и бросилась мне на шею.
– Прости, сестричка… Прости… – бормотала она, проливая слёзы, и мне ничего не оставалось, как обнять её в ответ.
– Всё ясно, – сказала я, когда она немного успокоилась. – Уже не дева.
– Анча! – с упрёком произнесла моя подруга и покраснела ещё сильнее.
Я засмеялась, но смех получился невесёлый. Только Хильдерика этого не заметила и обрадовалась:
– Ты не сердишься на меня? Здесь герцогиня Мастини, и маркграфиня Венатур, и герцогиня ди Амато… Им можно подойти?
– Нашли меня всей бандой? – я поднялась с камня, отряхивая платье. – Ну и что нужно этим благородным особам?
Хильдика помахала рукой, и из-за скалы показались жёны драконов – все три. А позади плелась Брюна, и выглядела она не так браво, как во дворце.
– Что за паломничество? – поинтересовалась я, когда высокородные дамы приблизились. – Вроде бы, я – не местная святыня.
– Просто хотели прогуляться вместе с тобой, – сказала Вивианна Венатур и взяла меня под руку так непринуждённо, словно мы всю жизнь были подругами. – Мне жаль, что ты пострадала от моего брата.
– От брата? – переспросила я.
– Мой брат – Веспер Дармартен, – кивнула она. – Он жил здесь под видом аптекаря. Он возглавлял мятежников уже очень давно. Но больше он никого не потревожит. Мы нашли его тело под камнями могильника. Брат погиб, когда могильник рухнул. Они все погибли, кто схватил вас… Кстати, брат проделал со мной и Гидеоном тот же трюк, что и с тобой...
Прогулка затянулась, но я не заметила, как промелькнуло время. Потому что сначала я услышала историю похищенной монашки Вивианны Дармартен, потом – историю Маргариты Лален, которую сделали подарком особого назначения в хитроумной придворной интриге, а потом Мелхола, провидица из Вальшира, рассказала, как герцог Тевиш спас её из рук похитителей, желавших воспользоваться её даром.[6]
Я слушала очень внимательно, и понимала, что всё было не так, как я представляла сначала. И драконы… их я тоже представляла не такими.
– Ты прости, что я заняла твоё место, – сказала Брюна, когда история Мелхолы была рассказана до последнего словечка.
– Не за что прощать, – ответила я, чувствуя, как вихрь в моей голове утихает, и всё становится на свои места. – Я всё решила. Не хочу больше править в Солерно. Отец и не вспомнит обо мне, когда появился настоящий принц.
Брюна засопела, но ничего не сказала.
– Да и люди не слишком рады будут видеть принцессу-обманщицу, – закончила я.
– И что будешь делать? – спросила Брюна, виновато. – Выйдешь за дядю Рихарда?
Я не ответила, задумчиво глядя на море.
– Не выходи, – тихо произнесла племянница короля.
– Вообще-то, это не наше дело, – строго заметила Вивианна.
– Как же – не наше, – фыркнула Брюна. – Детей у них не будет, через год дядя заскучает, увидит другую красотку, которую ещё не завалил в постель…
– Брюна! – Мелхола сделала ей знак молчать. – Благородные девушки о таком не говорят.
Только тут я припомнила, что вот эта нежная женщина с тонким бледным лицом – мачеха Брюны. А ведь у них не слишком большая разница в возрасте. Но Брюна сразу присмирела, и вся её болтовня на корабле стала похожа на болтовню дочки, которая стесняется показать, как она на самом деле любит и почитает родителей.
– Вообще-то, я о ней забочусь, – Брюна мотнула
