Ингусу, и Мод — хотелось сказать последнее слово, и никто из них не желал примириться с тем, что не он первый повернется к другому спиной. Тебе надоело или ты надоел — в этом большая разница. Мод первая поспешила сказать «нет», когда Ингус об этом еще только начинал думать. Ей принадлежала пальма первенства. Но и он хотел быть победителем и с честью уйти с поля сражения. Имея в кармане тысячу фунтов и зная слабость Мод к материальным ценностям, он мог быть твердо уверен, что она не выдержит соблазна и откажется от своего оскорбительного решения. Она опять захочет вернуться к нему, но он тогда скажет ей «прощай» и уйдет навсегда.
Вечером на третий день рождества Ингус опять обошел все места, где можно было рассчитывать встретить Мод. Все напрасно. Но Ингусу не верилось, что Мод не живет в Манчестере, и поэтому, попросив у капитана разрешения, он с самого утра отправился в город на целый день. Пакет с подарками для Мод он захватил с собой. Ингус разыскал контору, где она когда-то работала, навел справки в адресном столе, но нигде никаких следов ему найти не удалось. Значит, она в самом деле не живет здесь и надо успокоиться, сесть в трамвай, вернуться в док и примириться с мыслью о том, что свет слишком велик и найти в нем потерявшегося человека нельзя.
На корабль Ингус отправился не на трамвае, а пешком, и поэтому в два часа пополудни находился не на судне, а на перекрестке двух больших улиц. И вдруг на противоположной стороне он увидел ее. Она шла одна и несла в руке корзину с покупками. Ингус не мог сразу перейти на ту сторону из-за оживленного движения транспорта, а когда путь открылся, Мод вошла в одну из дверей и скрылась из глаз. Ингус перешел улицу, не выпуская из виду эту дверь. В вестибюле он услышал шаги Мод двумя этажами выше — больше никого на лестнице не было. Потом он услышал, как Мод открыла ключом дверь и вошла в квартиру. Минутой позже он уже стоял на площадке третьего этажа и читал фамилии квартирантов на дощечках всех четырех дверей, выходивших на площадку. Но ни на одной не было фамилии Мод. За которой же из них она жила?
Ингус без промедления начал звонить по очереди в каждую квартиру. В первой никто не ответил, во второй появилось морщинистое лицо старой леди. Третью дверь открыла она.
4
— Вы?! — воскликнула Мод и в первый миг отшатнулась от двери. Восклицание это было настолько неопределенным, что его можно было с одинаковым успехом истолковать и как проявление чрезвычайной радости, и как признак сильного смущения и разочарования.
Ингус смотрел на смущенное лицо Мод, объясняя ее замешательство по-своему. И опять его охватило какое-то сладостное ощущение; он вдыхал воздух, который был для него самым пьянящим ароматом. Вся горечь и планы мщения были забыты, бесконечная радость и нежность притягивали его все ближе и ближе к этой женщине, которую можно было одновременно ненавидеть и любить.
— Здравствуйте, Мод… — прошептал он прерывающимся голосом. — Как видите, я опять здесь.
Она через порог протянула ему руку. Он не удовлетворился этим и попытался, как прежде, обнять и поцеловать ее. Она хотела было уклониться, но, заметив горящий взгляд Ингуса, поспешно потянулась навстречу ему.
— Заходите, — преодолевая неловкость, пригласила Мод. Но она не предложила ему снять пальто, и Ингус без разрешения не разделся. Между ними лежали полтора года разлуки и большой период молчания. Единственный поцелуй, которым они обменялись при встрече, не мог вернуть прежнего ощущения близости и уверенности во взаимности чувств. Ингус почувствовал, что в этой квартире он лишь гость, без каких-либо прав и преимуществ. Здесь он мог делать только то, что ему позволит хозяйка.
— Садитесь туда! — и он послушно сел.
— Вы можете закурить, — и он, поблагодарив, вынул портсигар, словно только и ждал разрешения Мод.
Она чинно села напротив него за маленький круглый столик, не забыв поправить волосы и блузку.
«И это все? Неужели на самом деле ничего больше не будет?» — подумал Ингус, сдержанно наблюдая холодную красоту этой женщины. Ведь сумел же он когда-то зажечь ее, извлечь огонь из этих зеленовато-серых глаз. И ведь мечтали они тогда об одном и том же.
— Как поживаете, мистер Зитар?
— Благодарю вас, хорошо. А как вы, мисс Фенчер?
— Миссис Уотсон, — поправила его Мод.
Вот теперь все ясно. Мод Фенчер уже не существовала. Ингус находился в гостях у госпожи Уотсон. Как он не сообразил этого сразу? На правой руке Мод блестело обручальное кольцо, и она все время держала руку на виду, показывая его.
Ингус жадно затягивался табачным дымом, словно желая скрыться в его синих облаках. И, будто сквозь туман, он видел белое, холодно-бесстрастное лицо, которое казалось очень далеким. Видимо, взгляд его утратил правильную перспективу. Он сознавал, что нужно что-то сказать, но мысли не приходили в голову. Неужели он никак не выразит своего отношения к ее словам?
— Когда это произошло? — спросил наконец Ингус.
— Прошлой зимой.
— Когда именно? — настаивал он, чувствуя нерешительность в голосе Мод.
— В ноябре, — ответила она, расправляя скатерть.
Ингуса охватила жестокая радость при виде того, что Мод, вечно спокойная и непоколебимая Мод, не может скрыть охватившего ее смущения. Смущаются лишь люди, которые не уверены в правильности своих действий.
— В ноябре, — повторил он. — Мне это не совсем понятно.
— Почему? — спросила Мод.
— Очень просто. Я никогда не представлял себе, что люди могут совершенно запросто не сдержать слова, благо это не грозит им никакими неприятностями. Если в ноябре один из нас находится в Манчестере, а другой принужден в это время быть где-то в Средиземном море, то этот другой не может немедленно прилететь на север и перечеркнуть ваши новые планы. Тем более что для него эта возможность обусловлена известным имущественным цензом, скажем, суммой в семьсот фунтов стерлингов.
— Генри, я вижу, вы сердитесь, — голос Мод заметно потеплел. — Но это все было не так, поверьте мне. Если бы вы знали все обстоятельства…
Ингус не хотел так легко уступать свои позиции судьи. Он уже вошел в роль обиженного, и к театральному холоду теперь присоединилось еще возмущение.
— Я не желаю ничего знать, и вам не в чем оправдываться, — резко перебил он. — Я констатирую только факты и по ним делаю свое заключение. Сидите спокойно, — кивнул он, заметив испуганное движение Мод. — Никакой истерики не будет. Я ведь мужчина, да к тому же моряк,
