Рафаэль на небольшой задний двор, устроенный между Донжоном и Арсенальными Палатами.
Пробираясь сквозь израненное поле битвы Азариэль шагнул через сквозной коридор Арсенальных Палат, проходящий сквозь всю постройку. Идя сквозь тёмный проход и слушая тишайший стон камня, одевшего сеть трещин, двое парней вышли под большой навес, закрывший от мороси сидящих под ним.
– Всех рад видеть живыми, – сухо произнёс Рафаэль.
Азариэль рассмотрел, кто и что перед ним. На вспоротой снарядом катапульты брусчатке разведён маленький костёр, ставший приятным источником тепла, для всех в сей прохладное утро. Возле костра поставлен большой ящик, с метр высотой и два в ширину, сколоченный из досок и белой отметиной трёхмачтового корабля. На деревянных лавках, вытащенных из Донжона, расселись выжившие, среди которых Азариэль увидел и неофита, которого спас вчера.
– Азариэль, ты жив! – со сжатой радостью поднялся Ремиил и Азариэль увидел одежду прежнего рыцаря – дублет из кожи, сапоги да простые штаны. – Что-то поздно пришёл. Мы тебя ждали раньше.
– Брат, ты как? – спросил Готфрид, в такой же одежде, что и Ремиил. – Ты чернее вчерашних туч.
– Я в порядке, – ответил Азариэль, присаживаясь на лавку вместе с Ремиилом. – Есть что одеть?
– Накинь на себя, – швырнул в Азариэля длинный камзол из ткани, лысый человек, северных кровей, облачённый в новый комплект кожаной брони. – А то простудишься ещё.
На округлом лице человека, покрытого свежими ранами, выписывается выражение глубокой злобы, вторящее ненависти в глазах цвета льда. В руках он сжимает ножны, расцветки ночи, из которых торчит столь знакомая рукоять.
– Что мой меч делает у тебя? Да кто ты такой?
– О, какой нашёлся, – стал ерепениться воин. – Я – стражник Цитадели… был им. А меч этот не твой теперь, ибо стал нашим достоянием и послужит великому делу.
– Либо ты мне его отдашь, либо я тебя окуну харей в костёр! – вспылил Азариэль, застегнув зелёный парчовый камзол.
– Отдай ему меч, говорю тебе! – раздался в приказном тоне голос от высокого черноволосого мужчины, в четырёхклетчатом красно-чёрном табарде с короткими рукавами и поясом. Ноги же покрыли светлые штаны и короткие шнурованные сапоги.
– Господин Йорик Элдерсон, – с насмешливой бравадой заговорил Рихард. – Гранд-Пладин… в прошлом. И почему я должен тебя послушать?
– А потому, что если ты сейчас не исполнишь, следующие, кому ты будешь объясняться, станут санитарные команды имперцев. Ты меня понял?
– Хорошо-хорошо, – швырнул меч Рихард Азариэлю, и юноша поймал клинок, перекинув его за спину. – Ну, хоть пускай он послужит нам.
– Кто-нибудь расскажет мне, что происходит? – спросил Азариэль. – Я ничего не понимаю. Имперцы, ящик, великое дело. Вы о чём? Битва на вас так отразилась?!
– Расскажите ему, и мне будет интересно это послушать, – Азариэль услышал, как слова донеслись слева от него, и он обернулся посмотреть, кто к ним присоединился.
Ранее блестящая нагрудная пластина измята и превращена в кусок металлолома, обрызганный алым и маранный чёрным. Поножи и наручи такого же удручённого вида, а тёмно-синяя мантия, которой гордились все маги Ордена, похожа на тряпку, повешенную на человека. Капюшона нет, а посему Азариэль созерцает изведённое лицо с правильными чертами и глубокими карими глазами, окружённое длинным чёрным волосом.
– И где же ты был, Айк’Аран? – разлился едкостью Рихард. – Где твой ленивый зад носило вчера ночью, пока нас резали как свиней? Может, ты ответишь, поскуда ты вшивая!? Ты понимаешь, что из-за тебя мы практически проиграли!
– Я был на задании от Регента. Нам нужно было нанести упреждающий удар вражеской чародейской группе в городке под Гринхартом.
– У Гринхата? – взволновался Азариэль. – Там?
– Да, но сейчас там ничего нет. Враг собирался там устроить опорный лагерь и вошёл в городок. Никто кроме меня не выжил.
– Проклятые твари, – плюнул в костёр Рихард. – Азариэль, мы тут затеяли дело, ты не хочешь к нам присоединиться? Если откажешься, то предашь память друзей.
– Что за дело?
– Орден… его больше нет, и вместо него будут «Гончие». Мы хотим начать охоту за теми предателями, которые спаслись и Люций среди них. Так как, ты готов пролить отступнической вражеской крови?
– Тише-тише, не губи яростью душу, – предупредил Айк’Аран.
– Своей местью и жаждой проклятой крови я спасу свою душу от божественно позора.
– Ты не сможешь спасти душу или память Ордена, если будешь жить только одной местью. Пойми, рано или поздно она съест тебя или того хуже. Ты привлечёшь своими сильными эмоциями к себе нежелательное внимание со стороны внешних миров. Ты не паладин, и даже не рыцарь, чтобы умело сдерживать свои порывы. Ты не сможешь долго противостать им, если они захотят тебя сломить.
– И что ты предлагаешь, чародей? Не начинать охоту? – вспылил Рихард, сплюнув в сторону, – может ты забыл тех, кто канул в забвение? А возможно ты не помнишь, как мы вчера погибали под стенами собственного дома, от которого ничего не осталось?
– Совсем нет! Я лишь говорю о том, что необходимо осторожнее относиться тебе к этой охоте. И если ты её вершишь сугубо из мести, а не из-за того, чтобы весь Тамриэль пребывал в безопасности, то тебе лучше оставить эту погоню.
– Что?! Что бы я, Рихард, стражник Цитадели завершал погоню за теми, кто предал меня и разорил мой дом? Да я лучше сдохну в вихре этой самой погони, нежели позволю предать собственные идеалы.
– Ты только послушай себя. Ни Ордена, ни Цитадели уже не существует. Ты гонишься за призраками во тьме. Ты можешь стать жертвой не только собственных амбиций, но и тех существ, которые придут за ней. Остановись, Рихард, не дай жажде мести затуманить твой рассудок. Ты не знаешь, как всё это может кончиться. Я прошу тебя, будь благоразумен.
– Слушай сюда, колдун, – уже на пике еле сдерживаемого гнева говорил воин. – Я не поддался скверне Люция не тогда и не предамся впредь. У меня нет повода, чтобы бояться тёмной стороны. Я тот свет, который её рассеет. Я не отступлюсь от охоты, несмотря на то, что тебе может показаться или почудиться в глубинах твоей безумной фантазии. Никогда.
– Ты в шаге от безумия, – запротестовал негодованием и сердитым удивлением чародей. – Если ты сейчас не остановишься, то всё для тебя кончится более чем плохо. Ты сам себя толкаешь в руки тех сил, с которыми борешься. Обуздай собственный гнев, Рихард, прошу тебя, иначе ты станешь ничем не лучше тех еретиков, которых мы убивали под цитаделью.
Только Рихард собирался продолжить, как всех приврал ор Йорика:
– Заткнулись все!
Пока Йорик собирался с мыслями, Азариэль позволил себе на мгновение задуматься. Ему предлагают путь возмездия, путь кровавой мести, о которой он
