Роберт Вандаарифф язвительно усмехнулся, вид у него был лукавый и злобный. В этот момент рассерженно вмешалась графиня:
— Шарлотта, лучше не открывайте рта! Для вашей же пользы!
— Словно у меня есть выбор! Хоть в чем-нибудь.
Графиня презрительно фыркнула и показала на мертвенно-бледную девочку, свернувшуюся в бесчувственный шар у ног Фелпса.
— Вы могли бы вспомнить о своей дочери.
— Могла бы… могла?
Миссис Траппинг, словно нервная собака, сделала три быстрых шага в сторону графини, подняв руки. Вдруг она споткнулась, будто от невидимого удара, и в слезливой ярости обратилась к стеклянной женщине.
— Не смейте меня трогать! — взвизгнула она. — Я не позволю вашему грязному сознанию вторгаться в мои мысли! Я разобью вас на тысячу кусков! Пусть моя дочь умрет! Пусть умру я сама! Если вы еще раз дотронетесь до меня… пусть все это здание отправится в пекло, в ад… — Миссис Траппинг покачнулась с той же самой безумной свирепостью, какую демонстрировал ее брат на крыше Харшморта. — Это мой завод! — выкрикнула она. — Это мой брат… и вы не можете…
— Успокойтесь, Шарлотта, — оборвала ее графиня. — Оскар, ну что за удовольствие мучить глупую…
Она остановилась на полуслове. На улыбающихся губах Вандаариффа запенилась черная жидкость.
— Оскар?
— Вы никогда не верили в мою алхимию, Розамонда.
— Как так? А кто познакомил с вашим учением Вандаариффа, Генри Ксонка… людей с огромной властью, о которых вы даже не слышали…
Вандаарифф пренебрежительно кивнул, почесывая подбородок так, словно на нем росла бородка графа.
— Да, для вас это было средством заполучить власть.
— Для всех нас…
— Вам не хватает высоких целей, Розамонда. По сути, вы — собака. Хорошенькая собачонка. Но посмотрите на себя! Вы пренебрегли величием моих планов касательно Лидии… касательно Маргарет… даже, — он озорно хихикнул, — касательно вас. Боже милостивый, если бы вы только могли представить себе, что на самом деле ждет вас в Макленбурге… постепенно, одну руку или ногу за раз… вплоть до самого чрева… Ах да, самое главное, Розамонда, ваше собственное милое наследие… целиком перешло бы ко мне.
Графиня гневно уставилась на него.
— Оскар… вы… даже вы… не осмелились бы…
Вандаарифф презрительно пролаял в ответ:
— Не осмелился бы? Не осмелился?
Он поднял руку, и Фохтман, вернувшийся к машинам, вновь наполнил их грохотом. Глаза графини расширились. Она с тревогой посмотрела на мисс Темпл, которая все еще не могла говорить, и крикнула, чтобы Фохтман подождал, крикнула стеклянной женщине, чтобы та остановила его. Но Роберт Вандаарифф ухватился за рукоятку на медном ящике и опустил ее.
* * *
Мисс Темпл лишь мельком видела харшмортский собор с ревущими машинами графа, помнила миссис Марчмур, Анжелику и Элспет Пул, которые лежали на столах в ожидании преображения… а позднее, тем же вечером наблюдала тошнотворный блеск их великой премьеры в бальном зале Вандаариффа. Но она не видела своими глазами алхимической трансформации, превращения человеческой плоти в синее стекло. И потому зрелище Ксонка, корчащегося в невыразимой агонии, безумно воющего по мере трансформации, наполнило ее невообразимым ужасом.
Изменения начались со сверкающего комка у его сердца, а потом поползли вьющимися жгутами. Согнутые пальцы обеих рук коробились у его горла, рябь быстрорастущих тропических плющей обвивала вспотевшую грудь. Мисс Темпл услышала приглушенный треск, словно раскалывался лед, — это преображались кости, потом начали вскипать мышцы и хрящи. Стекло извергалось с шипением, раскрашивая кожу шершавыми синими пятнами, образуя тошнотворную частую сыпь, какая бывает при заразных болезнях. Нарывы эти утолщались, увеличивались, соединялись друг с другом, пока вся видимая остальным плоть не стала отливать холодным сиянием.
При первом ударе тока Ксонк закричал и замолотил руками; ужас его был так безмерен, что, казалось, он вот-вот высвободится. Но по мере того как тело понемногу обретало жесткость, способность Ксонка к сопротивлению ослабевала. Его протесты в конце концов свелись к слабым, безучастным стонам за резиновой маской — точно звук ветра у горлышка пустой бутылки. А потом он замолк вообще.
Фохтман выключил питание.
Никто не сказал ни слова, никто не шелохнулся, кроме Роберта Вандаариффа, который осторожно наклонился к ново-созданному существу и что-то прошептал ему в ухо.
— Что вы сделали? — просипел Аспич, поднимая голову от пола. — Что это за безумие?
Вандаарифф не ответил и осторожно снял маску с лица Франсиса Ксонка, обнажив нечеловеческую вихрящуюся синеву. Медные волосы маслянистыми локонами свисали на голую шею. Усы и баки исчезли. Ксонк казался гораздо моложе, а его развращенность стала еще очевиднее. Вандаарифф обнажил зубы в безрадостной, но удовлетворенной ухмылке.
— Вы, кажется, что-то сказали, Розамонда? Я не слышал.
— Оскар… — Графиня подыскивала слова, не в силах оторвать глаз от преображенного тела Ксонка. — Ах, Оскар…
— Конечно, Оскар… надеюсь, с установлением личности покончено. Как меня и просили, я положил конец борьбе Франсиса с синим стеклом… ко всеобщему благу… или по меньшей мере к моему собственному.
— Господи Иисусе… — Казалось, Фелпс готов расплакаться. — Господи…
Вандаарифф улыбнулся и поскреб мочку уха ногтем большого пальца правой руки. Мисс Темпл с содроганием отметила, что манеры, внедренные в тело Роберта Вандаариффа, на самом деле не похожи на повадки графа д'Орканца. Граф был эстетом, сластолюбцем и оценивал все вокруг исключительно с точки зрения красоты. Но в отчаянной схватке со смертью его мироощущение изменилось к худшему, словно в бочку меда влили ложку дегтя, словно в сахароварочный чан бросили дохлую кошку, словно долька свежего фрукта закишела личинками. Его разум точно так же пропитался презрением и ненавистью ко всему, что оставалось живым. Любые катастрофы, которые он мог вызвать в этом мире, были бы всего лишь отзвуком крушения его величественных надежд.
Он поднял брови, глядя на давно уже неподвижную миссис Марчмур, потом перевел взгляд на графиню.
— Что-то вы помалкиваете, Розамонда. Не хотите возобновить наш договор? Или последние неудачи сделали вас такой же трусливой, как этих мужчин?
В руках графини был револьвер Фелпса, и она вполне могла пристрелить Вандаариффа.
— Что вы медлите? — прошептала мисс Темпл. После всего, что он наговорил… После всего, что обещал сделать с вами…
— Помолчите, Селеста! — Графиня облизнула губы, прикидывая, не перевешивает ли явное безумие этого человека все ее тщеславные, высокомерные надежды. Раз уж сама некогда блистательная графиня испытывает подобные сомнения… Мисс Темпл пришла в ужас.
Графиня откашлялась и заговорила — холодно и осторожно:
