– Возможно.
– Что ж, надо так надо. – Она сделала глубокий вдох и улыбнулась ему. – Но я надеюсь, что это случится хотя бы не сегодня вечером.
– И даже не в ближайшую неделю. Нам предстоит обсудить множество планов.
– Да-да, – проговорила она тихо, оглядывая каменные стены зала. – Мне тоже нужно многое сказать тебе.
Граф Брасс выступил вперед, указав в дальний конец зала, где слуги уже уставили стол угощениями.
– Перекусим. Всё самое лучшее мы берегли для этого случая.
Позже, когда все, сытые и довольные, сидели у камина и Боженталь завершал рассказ о том, как внезапно исчез Тоцер, Хоукмун показал им Меч Рассвета и Рунный посох, который вытащил из-за пазухи. Зал мгновенно заполнился танцующими языками пламени, которое рисовало узоры в воздухе, и удивительным горько-сладким ароматом.
Остальные в благоговейном молчании наблюдали эти чудеса, пока Хоукмун не спрятал посох.
– Это наш штандарт, друзья. Ему мы служим теперь, отправляясь на борьбу со всей Темной Империей.
Оладан поскреб шерсть на лице.
– Со всей Темной Империей, говоришь?
Хоукмун мягко улыбнулся.
– Именно.
– Разве на стороне Гранбретани не несколько миллионов солдат? – невинным тоном уточнил Боженталь.
– Точно, несколько миллионов.
– А у нас в замке Брасс осталось около пяти сотен камаргцев, – пробормотал граф Брасс, утирая рот рукавом и нарочито хмурясь. – Давайте-ка подсчитаем…
Теперь заговорил Д’Аверк:
– У нас теперь больше пяти сотен. Вы забыли о Легионе Рассвета. – Он указал на меч Хоукмуна, который лежал в ножнах рядом с его креслом.
– А сколько в этом таинственном легионе? – поинтересовался Оладан.
– Я не знаю, возможно, число воинов бесконечно, а может быть, нет.
– Если бы тысяча, – мечтательно произнес граф Брасс. – Не будем заноситься. Значит, мы можем выставить полторы тысячи против…
– Нескольких миллионов, – подытожил Д’Аверк.
– Да, нескольких миллионов, обладающих всеми ресурсами Темной Империи, включая научные знания, которыми мы точно не обладаем.
– У нас есть Красный Амулет и кольца Майгана, – напомнил ему Хоукмун.
– Ну да, это… – Граф Брасс нахмурился. – Да, это у нас есть. И на нашей стороне правда, это ведь тоже играет нам на руку, герцог Дориан?
– Возможно. Однако если использовать кольца Майгана, чтобы вернуться в наше измерение, выиграть пару небольших сражений рядом с нашими землями, освободить порабощенных, тогда мы могли бы собрать крестьянскую армию.
– Крестьянскую армию, говоришь? Гм…
Хоукмун вздохнул.
– Я понимаю, что это кажется невозможным, граф Брасс.
И тут граф Брасс вдруг расплылся в лучезарной улыбке.
– Верно, сынок. Ты попал в точку!
– О чем ты?
– Это то самое невозможное, которое я так люблю. Я принесу карты, и мы спланируем нашу первую кампанию!
Когда граф Брасс вышел, Оладан обратился к Хоукмуну:
– Элвереца Тоцер мог вернуться в Лондру, чтобы рассказать о наших планах и нашем местоположении. В данный момент мы очень уязвимы, друг Хоукмун.
Граф Брасс вернулся с картами.
– Сейчас, посмотрим…
Спустя час Хоукмун поднялся с кресла и взял за руку Иссельду, пожелал друзьям доброй ночи и повел жену в их покои.
Прошло пять часов, а они так и не сомкнули глаз, лежа в объятиях друг друга. И тогда она сказала ему, что ждет ребенка.
Он принял новость молча, лишь поцеловал ее и прижал к себе еще крепче. Но когда она заснула, он встал с постели и подошел к окну. Он глядел на камыши и заливы Камарга, размышляя о том, что теперь ему предстоит сражаться за нечто более ценное, чем даже его идеалы.
Он надеялся, что доживет, чтобы увидеть своего ребенка.
Он надеялся, что ребенок родится, даже если сам он не доживет.
Глава седьмая
Звери грызутся
Мелиадус улыбнулся под своей маской, и его рука сильнее сжала плечо Фланы Микошевар, когда выше по реке показались башни Лондры.
– Всё идет отлично, – проговорил он себе под нос. – И скоро, моя дорогая, ты станешь королевой. Они ничего не подозревают. Они и не могут ничего заподозрить. Восстаний не было уже несколько сотен столетий! Они не готовы. Как же они будут проклинать тех строителей, которые поставили казармы на берегу! – Он негромко рассмеялся.
Флану утомило гуденье моторов и шлепанье водяных колес, толкавших корабль против течения. Одно из достоинств путешествия под парусом, поняла она теперь, это беззвучный процесс. А шумным штуковинам будет запрещено появляться в Лондре, когда они сослужат свою службу и Флана станет правительницей. Впрочем, это не особенно беспокоило ее, а принятое решение не казалось таким уж важным. Она снова задумалась о себе и позабыла о Мелиадусе, позабыла, что согласилась на его план по одной-единственной причине: ей было наплевать, что случится с ней. Она снова думала о Д’Аверке.
Армейские командиры на борту флагманского корабля знали, что им предстоит. У них имелись теперь не только двигатели Калана, но и огненные пушки Калана, и они знали, куда целиться: солдатские казармы орденов Свиньи, Крысы, Мухи и некоторых других были вытянуты в линию вдоль реки на окраинах Лондры.
Барон Мелиадус негромко велел капитану корабля поднять соответствующий флаг, означавший начало бомбардировки.
Утренняя Лондра была тихой и молчаливой, такой же угрюмой, как обычно, такой же жутковато-причудливой. И ее безумные башни устремлялись в небеса, словно сжатые кулаки миллиона сумасшедших.
Стояло раннее утро. Все спали, кроме рабов. И никто, за исключением Тарагорма и Калана, не ожидал услышать канонаду, потому не выдвинули солдат на позиции. Замысел состоял в том, чтобы уничтожить как можно больше живой силы противника, загнать остальных во дворец, осадить там, чтобы уже к полудню остался только один очаг сопротивления вместо нескольких. Мелиадус знал, что, даже если им удастся осуществить этот план, настоящее сражение начнется с атаки на дворец и она будет непростой, если начать ее до подхода подкрепления. Дыхание Мелиадуса участилось. Глаза загорелись. Из бронзовых дул огненных пушек вылетело пламя, устремляясь к ничего не подозревающим солдатам в казармах. Спустя пару мгновений утренний воздух был разорван чудовищным взрывом, и первая казарма разлетелась в щепки.
– Какая удача! – воскликнул Мелиадус. – Доброе знамение. Я и не ожидал так быстро добиться успеха.
Второй взрыв – выстрел по казарме на противоположном берегу, – и из уцелевших строений начали выскакивать перепуганные люди, некоторые со страха забыли надеть маски! Когда они оказались на улице, огненные пушки достали их, превратив в пепел. От сонных башен Лондры эхом отразились крики и стоны – первое предостережение для остальных горожан.
