– Кто вы? – начала Лира, быстро облизнув пересохшие губы. – Что вы делаете?
– Я думала, что у нее плохие мысли.
София Арчибальд подошла к ней, отодвинув в сторону лже-Эрба.
– Я же говорил, что она приходит в себя.
Она смотрела на повисшую на мольберте (слава Богу, то был не крест!) Лиру и несколько раз сжала и без того тонкие губы. Наверное, она была красивой женщиной. Высокие скулы и правильные черты лица выдавали в ней аристократку каких-нибудь испанских кровей, вот только собранные в пучок темные волосы и жестокий взгляд портили все, демонстрируя несколько широкий нос и отвратительный нрав.
– Это что?!
Женщина, неожиданно прищурившись, оголила ворот ее рубашки и сорвала с шеи Лиры тонкую цепочку, со знакомым крохотным кулоном-камешком, затем прошла в середину залы и стала рассматривать его на свету странного многоуровневого канделябра.
– Украшение.
Но Лиру интересовала не она, а люди вокруг. Она даже не обратила внимание на резкую боль в шее и как ее капли скатились на грудь. Знакомые ей люди повисли на «вешалках», под некоторыми из них виднелись небольшие лужицы и капли крови.
– Это амулет! – проговорила та и, спустя время, добавила. – Не иначе его сделал сам сэгхарт!
– Всего лишь украшение, – продолжал настаивать Эверт, прикоснувшись к одному из застонавших людей. – Подумал…
– Подумал? Ты подверг нас опасности!
Лира готова была слезть с мольберта и пойти развязывать людей, но вот только они не приблизились к главному. Весть о том, что Эверт подарил ей украшение со смыслом не заинтересовала её.
– Хотя, все к лучшему. Что нужно сделать, чтобы активировать его?
В ответ Лира пожала плечами. Может с помощью него Эверт нашел ее? Но тогда ей и делать ничего не надо. Он уже здесь.
– Вы – ненормальная.
– О, нет! Я очень даже нормальная! Очень даже! Вот только оценить это могут не многие!
Незамысловатое оскорбление вывело Софию из себя. Она подлетела к ней, оставив смазанный след от своих движений. Он был такого же цвета, что и краска вокруг – неоново-зеленым. С ней было что-то не так.
– Ты ведь не из этих мест, правда? Перевертыш?
Лира кивнула, стараясь быть испуганной и смелой одновременно. Эверт мельтешил за спиной чокнутой и судя по стуку каблуков, исправлял символы на полу.
– Дождемся, сэгхарта! – она неожиданно дала ей под дых кулаком. – Посмотрим, что сделает он.
Она бросила кулон на середину комнаты, прямо под ноги заспешившему уйти Эрбу.
– Пока он идет. Я расскажу тебе кое-что. О том благом деле, что я собираюсь совершить.
– Он уничтожит вас, – проговорила Лира, пытаясь справиться с резкой болью в животе.
Удар не был сильным и скорее был похож на толчок в бок, но вот боль все же была острой. Лира слишком поздно поняла, что у нее в руках было что-то. Шпилька, лезвие или спрятанная в рукаве приталенного жакета спица.
– Не оставит и пепла, а может, наоборот, сделает теплую кучу, которыми так славятся коровы.
– Пепла? Скорее всего все будет иначе и мне жаль разочаровывать тебя, но он навсегда забудет о тебе.
В следующее мгновение, София закричала не своим голосом. Ее утащило в середину залы, несмотря на ее выставленные вперед руки в попытке схватиться за Лиру или еще что-то только бы остановить это мощное движение. Саму же Лиру потащило назад и ударило вместе с досками о стену. Она запуталась в веревках не в силах ни согнуться, ни высвободиться.
– Извини, но я не могу и не стану смотреть на это! – выкрикнул пришедший в ярость Эверт. – Оставим вопросы и ответы для Траубе!
Последнее что увидела Лира – это то, как женщину подбросило в воздух засветившегося синими красками круга. Знаки в нем пылали, удерживал ту навесу, а сверху лилось нечто, что врезалось в ее грудную клетку, вырывалось в стороны и вновь входило ей в грудь. Крик ее оборвался на полуслове, а дальше вид перед ней занял обеспокоенный Эверт.
– Истина не стоит того.
Эверт развел полы ее рубашки, поставил пальцы перпендикулярно ране, а потом закрыл глаза. Живота коснулось что-то прохладное, словно маг стал водить по коже прохладной кистью.
– Это ты так думаешь.
– Ты попыталась, а я решил, что хватит.
Лира смотрела на него, прислушивалась к незнакомым для нее ощущениям и злилась на него. Последнего было совсем мало. Он был прав, и она бы на его месте поступила также. Но…
– Она солжет, станет изворачиваться… У нас нет на нее ничего. Магия ведь не в не закона.
Мужчина перед ней начал преображаться частями. Стал возвращать истинный цвет волос, пропали высокие залысины, стал меняться лоб… Это было неприятное зрелище. Детище Виктора Франкенштейна могло заплеваться глядя на эти метаморфозы.
– Ты права, но вот только с некоторых пор действуют определенные условия, – говорил Эверт как ни в чем не бывало. – Здесь нет хинна, а должно быть иначе.
Он пронзил ее предупреждающим взглядом.
– А еще, мы никуда не можем деть покушение на королевскую особу.
Лира усмехнулась, оказавшись в его руках. Ее еще не отпустило ощущение фиаско и того, что она так и не добилась своего.
– Это я-то королевская особа?
– Я говорил о Катарине, принцесса, – губы Эверта улыбались, а вот взгляд продолжал оставаться колючим, светясь, как несколько светодиодных датчиков. – А теперь пошли домой.
– Эверт! Пожалуйста!
– Не спорь.
Лира сердилась, но надо признать, что, несмотря на произошедшее, ее увлекало это тихое препирание.
– Я хочу остаться и посмотреть, что будет дальше.
Эверт сказал короткое:
– Нет.
Переход через шумящий портал был до неприличия короткий.
– Я превращу тебя в козла. Обещаю!
Лира обмякла в его объятиях ровно на мгновение, прежде чем взвиться вновь.
– Нет. В ручную обезьянку! Честное слово!
– Не выйдет.
Они оказались в уже знакомой Лире комнате с добавившимся в интерьере столом. В воздухе ощутимо пахло гарью и совсем чуть-чуть знакомым и когда-то приевшимся ароматом стройматериалов. Эверт посадил ее на кровать, склонившись над ней.
– Мы не станем говорить, что ее превратила ты, – продолжил Эверт-Эрб, как ни в чем не бывало, – но дадим понаблюдать за допросом и устроим очную ставку.
Лира прошептала: «вот ведь гад!» Но гад отказался превращаться в ужа, тритона или какого другого троглодита.
– Думаешь выдержка Кэт подведет ее?
Она сомневалась в этом. Чистокровная кобы… То есть принцесса с пеленок была приучена к тому, чтобы держать лицо в самых катастрофичных ситуациях.
