Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 69
У крайнего, углового окна, чуть выше, я увидел еле заметную табличку, прикреплённую к стене дома. Даже сумел прочесть: «Первого Мая». А рядом была ещё одна, маленькая. На ней была цифра четыре. Я понял, хотя плохо умею читать на русском, что это было название улицы и номер дома. Я прочёл эту надпись как бы не читая её. Просто понял, что написано. Сон ведь.
Услышав рассказ Штефана, Виктор тут же вспомнил и увидел перед глазами свой сон, но он был как отражённый в зеркале. Те же события, но глазами Штефана, да ещё и с продолжением. Тихо, спокойно, глядя себе под ноги и стараясь не шуршать травой наступая на неё, он подошёл к лавочке и присел у самой могилки. «Да, в этой истории, да и вообще в этом месте действительно присутствует огромная, какая-то мистическая энергия». – Подумал Виктор и с любопытством продолжил слушать рассказ Штефана.
– Ты слышал, о чём я начал рассказывать? – повернувшись к нему, спросил Штефан.
– Да, да, продолжай, пожалуйста. Что было дальше?
Штефан развернулся так, чтобы он мог видеть и Виктора, и могилу, продолжил:
– Моя сумка – украденная на вокзале, была в этом доме. Я её видел. И ещё мне кажется, что во сне я видел эту вот деревню, – кивнув головой в сторону низины, в которой лежала деревня, добавил он. – И деньги тоже видел, они тоже были в этом доме. Нужно пройти в деревню и посмотреть, есть ли там улица Первого мая и дом номер четыре. Уж слишком реалистично я всё это видел, правдиво, но и сказочно, конечно, тоже. Но правдивость этого сна, вернее, почему я так верю в то, что видел ночью, заключается в том, о чём вы ещё не знаете и не догадываетесь.
Вопросительным взглядом Виктор попросил Штефана не тянуть и продолжить рассказ.
– Я стоял у того дома и не знал, что делать. Под каким предлогом я мог бы в него войти? Да и что я там должен был найти? Но эти мысли покинули меня очень быстро, так как какая-то сила, как ветер, приподняла меня над землёй и сквозь стену провела меня в дом. Я очень напугался, когда подлетел к стене. Думал, расшибусь, и прикрыл лицо руками, но даже не заметил, как оказался внутри дома, посреди комнаты. Это, видимо, была спальня, так как, несмотря на темноту, я увидел в углу комнаты кровать, на которой спала женщина с очень больным видом. Я даже слышал по её дыханию, что она очень сильно больна. Скажу больше, я почувствовал на своём теле и внутри его, её смертельную болезнь, поняв, что без серьёзного медицинского вмешательства она не выживет. В то же мгновение меня понесло через комнату к двери, из-под которой пробивался свет, а за ней слышался мужской голос. Там были люди, а меня несло туда, и я не был готов предстать перед ними так внезапно; тем более не зная, зачем я пробрался в этот дом. Я вновь закрыл лицо руками, напугавшись предстоящего удара о дверь. Но и в этот раз прошёл сквозь неё, не причинив себе никакого вреда; очутившись в просторной комнате, освещённой маленькой, старой и, как сейчас помню, оформленной прозрачными пластмассовыми сосульками люстрой. Там сидели три человека, и ни один меня не увидел. Я был для них невидим. Это чувство невидимого присутствия среди людей, в их доме, принесло мне неприятное чувство. Я ощущал себя привидением или духом каким-то, невольно ворвавшимся в чужой дом и подслушивающим разговор чужих людей. Постояв некоторое время посреди комнаты и полностью убедившись в том, что меня действительно не видят, я прошёл вдоль дивана, на котором сидел мужчина, и тихо присел на стул. Он был лет пятидесяти, алтаец, с сильно загоревшим, скуластым лицом, огрубевшими руками. Одет он был в старенькую, клетчатую, с протёртым воротом и дыркой на локте рубашку. Напротив него сидели два парня, как я потом понял, его сыновья. Один из них был тот самый, с бийского вокзала. Сидя на стуле, я мог очень чётко разглядеть их лица, и первое, что мне бросилось в глаза, это были стыд и грусть. А ещё через несколько минут я понял, что был прав и почему им было стыдно и в то же время грустно.
На полу, у ног мужчины, стояла моя сумка, на ней лежал мой бумажник, а на нём лежали вынутые из него деньги. Как я догадался из их разговора, они были вынуты как вещественное доказательство при проведении какого-то расследования. Это и было расследование. Отец допрашивал своих сыновей. Увидев мою сумку, я обрадовался тому, что смогу наконец-то надеть свежее бельё, переодеться, да и деньги вроде все были на месте. Появился я в этой комнате точно к началу разговора. Как будто они ждали моего появления и не начинали без меня. Я услышал всё, что мне нужно было услышать, всё то, для чего меня отправил туда тот человек, летающий над лесом. А ещё я понял, почему дед попросил меня приехать именно сейчас. Пока я не пришёл в состояние готовности слушать, они находились как бы в режиме паузы. Как только я взглянул на мужчину, он тут же, будто очнувшись, начал говорить, обращаясь к сыновьям. Выяснилось, что эти два парня лишь за очень короткое время до моего появления в их доме вошли в дом, а отец не спал и ждал их, так как было уже поздно и он очень переживал, не зная, где они находятся. Войдя на веранду, один из них, старший, решил там спрятать мою сумку под лавкой. Но в этот момент вышел их отец, увидел это и заставил показать то, что он там прячет. В общем, он забрал сумку, вошёл в дом и позвал сыновей пройти за ним в ту самую комнату, где я и очутился.
Этот отец семейства строго или даже, можно сказать, жёстко спросил сыновей, что это за сумка и чья она. Спрашивая их, он был уверен в получении честного ответа, и он его получил. Если честно, я думал, что оба брата начнут выдумывать историю для того, чтобы выкрутиться из ситуации, но нет. По их лицам в той ситуации было чётко видно, что они и врать-то не могут. Я даже подумал, что они и сами бы всё рассказали, даже если бы отец и не застал их в тот момент. Возможно, некоторое время спустя, но рассказали бы всё отцу. Видимо, таково было воспитание в этой семье. Их глаза действительно были наполнены стыдом и позором, но и отчасти уверенностью и готовностью ответить за совершённый проступок. Во-первых, от совершённого преступления, во-вторых, от того, что они нигде не попались и, лишь добравшись домой, были моментально разоблачены родным отцом, который за всю жизнь не взял ничего чужого.
Младший из них с досадой вспоминал о том, что было в Бийске, после кражи. Они тогда убежали и встретились в уговоренном заранее месте, на замороженной стройке дома, где их никто не видел, затем исследовали содержимое сумки и нашли деньги, и он советовал своему старшему брату взять лишь деньги, а сумку бросить там же. Ведь сумка может привлечь внимание. Но старший брат есть старший брат. Он взял сумку и сказал, что «она тоже пригодится. Смотри, какая хорошая, фирменная».
А ведь я мог и на автобусе поехать. Получается, что с этими ребятами бы поехал и, возможно, заметил бы их и сумку мою. А возможно и то, что перед посадкой в автобус они могли бы меня увидеть и не поехать этим рейсом, оставшись в Бийске до утра, дожидаясь следующего автобуса. И тогда, тогда было бы всё по-другому. Может, и сна бы этого не было, и не знал бы я, где и у кого искать мои вещи. Получается, что всё произошло так, как должно было произойти. А дальше, вследствие объяснения совершённого ими поступка, я понял, что и кража должна была случиться. Всё произошло по великому плану, и теперь я понимаю всю логику того, что ты мне сказал, – обратившись к могильному холмику, а затем вновь вглядевшись в ленточки на ветках куста, с явным восторгом произнёс Штефан.
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 69
