В голову приходит аналогия с Дон Кихотом, который боролся с ветряными мельницами с истинным героизмом. Здесь также человек борется с галлюцинацией с преувеличенной силой и эмоциями, не сознавая реальную опасность, которая подкрадывается со спины. Это опять имеет отношение к извращению инстинктивных функций из-за комплекса матери. Такой человек скажет, что все старухи — ведьмы, и будет следить, чтобы не попасть в ловушку пожирающей матери, но в конце концов окажется, что он женился на самой ведьминской ведьме и не заметил этого. Это и есть то, что медленно подкрадывается сзади. Это трагедия извращенных инстинктов, поскольку неправильное функционирование чувств заставляет его полюбить не тот объект. Если спросить такого мужчину, чем более всего привлекает его возлюбленная, он обычно говорит, что она обладает «огромной теплотой», что обычно означает, что она хороша в постели. У него нет способности различения, и он путает физическую страсть с чувством. Именно поэтому трагедия должна идти своим чередом. Нет смысла проповедовать против этого, потому что причина лежит слишком глубоко. Мужчины с таким отрицательным комплексом матери часто вовлечены в борьбу с какой-нибудь интеллектуально представляемой опасностью, философскими или идеологическими противниками, будь то коммунисты или иезуиты. Такая борьба — это теневая проекция, поскольку они не видят собственной тени, которая находится в тисках проблемы матери. Как пример этого показан потешный иск против Луция. Здесь он был в честь бога смеха. Я не смогла выяснить, действительно ли подобные празднества проводили в других городах. Это, вероятно, весенний праздник, имеющий отношение к плодородию полей. В Афинах светские дамы встречались и рассказывали друг другу самые скабрезные истории, который должны были повысить плодородие человека и поля.
Среди юнгианцев мы считаем, что там, где нет чувства юмора, такие случаи серьезны. Особенно в случае тяжелого психоза полезно, когда можно заставить пациента смеяться над собой и не воспринимать себя слишком серьезно. Если вы можете помочь человеку, одержимому аффектом, шуткой, которая позволяет ему увидеть, как он смешон, это даст ему вспышку объективности, так как хоть секунду он может посмотреть на себя объективно, снаружи, так сказать. Я бы даже сказала, что в такой момент проявляется Самость[42]. Эго всегда пытается поступать «правильно», но иногда оно ведет себя как клоун, закатывающий себя в ковер, который он пытается разложить. Если вы может видеть ваше собственное эго-клоуна и как невероятно смешны вы для кого-то еще, в этот момент вы находитесь в объективном центре себя, и есть ощущение связи с архетипом Самости. Но в целом мы теряем чувство юмора в тот момент, когда затронут комплекс, и мы становимся драматичными и серьезными, неспособными увидеть наши проблемы реалистично. Однако, как и все психологические факторы, все может быть наоборот. Тогда мы имеем дело с отрицательным богом смеха, когда смех, как в данном случае с Луцием, имеет разрушительный эффект. Если у кого-то повреждена функция чувства, он не воспринимает себя серьезно. Он интеллектуально играет со своей собственной жизнью и не видит себя как очень важного. Некоторые современные интеллектуалы настолько отравлены статистическим мышлением, что они убеждены, что они не имеют значения, они просто случайно существуют, есть миллионы таких, как они. Такие люди приходят на анализ и рассказывают свои трагические истории жизни самым обыденным образом. Один человек даже сказал мне: «Но вы же слышите такие истории каждый день». Он считал, что его трагедия не повлияет на меня, и предполагал, что я хотела бы иметь дело с этим только интеллектуально. Он не хотел, чтобы я была потрясена его трагедией и не оценил, когда я отнеслась к его жизни серьезно, потому что тогда и он должен бы отнестись к ней серьезно. И потому люди в таких случаях шутят и смеются над собой. Это то, что происходит здесь с Луцием, если мы примем смеющихся людей как часть его самого. Он страдает от интеллектуальной ирония, с которым он может держаться подальше от всех чувственных реакций. Таким образом, тень может подкрасться к нему сзади.
Глава 4
Осёл
Теперь нам стоит еще углубиться в культ бога смеха, который, очевидно, является параллелью того, что у нас еще существует сегодня в форме карнавала. В целом это праздник, в котором людям разрешено смеяться друг над другом и наслаждаться свободой во всех видах. Во вполне буржуазном слое общества в Базеле, например, где каждый знает все о каждом, в том числе кто сколько платит налогов, где люди твердолобые и узких взглядов, люди-футляры, — но там есть своего рода джентльменское соглашение: что бы ни случилось в Базеле, масленицы там как будто никогда не бывает. Даже если вы встречаете своего соседа на улице голым и мертвецки пьяным, вам никогда не следует упоминать об этом позже. Это день-исключение, когда может проявиться другая сторона и может случиться все самое чудесное. Юнг рассказал удивительную историю об одном из своих дядей, одном из этих очень уважаемых людей, который настолько опьянел, что разделся и хотел искупаться в одном из больших фонтанов. Его друзья забрали всю одежду и даже ключ от его двери, так что бедняга должен был идти домой через Базель совершенно голый, и когда он прибыл к своей двери, он даже не мог открыть её, и был вынужден звонить. Очень опрятная пожилая горничная пришла открыть дверь, и он подумал: «Боже мой, я же не могу показаться Марии в таком виде!» И потому он дал ей приоткрыть дверь, а затем потянул к себе дверную ручку, сказав: «Все в порядке, Мария, иди спать». Но она спросила, что с ним случилось, и попыталась открыть дверь шире, поэтому он повторил: «Да все в порядке, Мария, иди спать». Таким образом, они провели полчаса, дергая дверь каждый на себя, пока, наконец, она не открылась и он не упал ей на руки! Итак, если вы хотите знать, что собой представляют Deus Risus и праздник смеха, отправляйтесь в Базель — подобное там происходит до сих пор.
Первоначально такие вещи (которые сейчас воспринимаются значительно легче) имели гораздо более глубокий религиозный смысл. Христианская цивилизация еще понимала, что карнавал относился к античному культу мертвых. Эти люди в масках, клоуны и коломбины, и все прочие, кого можно встретить на улицах, на самом деле являются духами. Мертвые возвращаются в такой форме, и вы их встречаете на полпути, надев их маску. Это действительно праздник, в котором иной мир, духи предков, возвращаются и вы соединяетесь с ними. Во внутренней части Швейцарии во время некоторых из этих карнавальных праздников, которые также проводятся до Рождества, люди в масках ударяют бичами поля и плодовые деревья в поле, что должно сделать их плодородными. Духи умерших предков обеспечивают плодородие скота, полей и женщин. Потому там существует мистический союз Иного мира и Мира здесь и сейчас. Mundus infernus patet, иной мир широк и открыт, и вокруг ходят духи в масках, и смех обладает поэтому странным вторым аспектом бытия, близким к ужасу мира духов и смерти. Здесь можно процитировать знаменитое высказывание Гераклита о таких праздниках в честь Диониса: «Если бы не для Аида, бога мертвых и подземного мира, пелись эти непристойные песни и устраивались эти праздники, это было бы отвратительно, но Аид и Дионис есть одно»[43].
