Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 75
* * *
Ясным январским утром Шерри, я и собаки отправились на западный берег озера, но вместо ожидаемой встречи с волком у северной оконечности залива мы обнаружили скопление ярких курток и весело скачущих собак. Волк был там же, но не наблюдал за происходящим со стороны, а смешался с толпой. Любой, кто увидел бы эту сцену на расстоянии, принял бы его за одну из резвящихся собак. Мы остановились и наблюдали за всем с расстояния примерно в семьдесят метров. Три женщины, все местные, качали головами, усмехались и пожимали плечами в изумлении. Одна из них достала фотоаппарат и начала снимать, словно пытаясь удостовериться в том, что увиденное ей не приснилось. Волк вышел из-за куста. Кто-то закричал, и, еще не до конца разобравшись в том, что происходит, все замахали руками и забегали в панике. Собаки не слушались и не шли к хозяевам, для них все это было развлечением.
Судя по языку тела собак, бояться и вправду было нечего. Хоть черный волк и возвышался над своими плохо подобранными соперниками, он проявлял не больше злобности, чем безобидный волчонок. Он скулил, подыгрывал собакам и позволял бегать за собой, опустив при этом хвост и излучая мягкую дурашливость годовалого лабрадора, помещенного в тело волка, словно бы вылепленное руками Микеланджело.
Когда женщины и собаки стали покидать берег озера, волк поднял хвост, приветствуя нас, и побежал рысцой в нашу сторону, подходя ближе, чем обычно. И хоть в процессе игры он не утаскивал мяч и собаки не контактировали с ним – во всяком случае, не так близко, как с теми женщинами, которые только что ушли, – потому что мы постоянно отходили назад, волк дважды останавливался на расстоянии пятидесяти, а иногда даже менее двадцати пяти метров. Если мы начинали махать руками или делали несколько быстрых шагов в его сторону, он отпрыгивал назад, потом останавливался, но в конце концов снова приближался.
Зрелище это было, конечно, завораживающее, идеальное для съемки (мне, наконец, удалось сделать несколько достойных снимков), но тревожное. Речь не идет о каком-либо намеке на агрессию или дискомфорте – никакого тяжелого взгляда, шерсти дыбом или оскала. Но что было бы, если бы он подошел к другому человеку, который не умеет читать язык тела животного и никогда не встречал волка, к тому, кто может воспринять любое движение навстречу как повод для самозащиты. А если тот направит жалобу в Лесную службу США или Департамент рыболовства и охоты штата Аляски?
Однажды утром, еще до рассвета, нас разбудил волчий тенор, проникающий сквозь толстые тридцатисантиметровые утепленные стены спальни и окна с двойными стеклопакетами. Мы обнаружили его следы в пятидесяти метрах от заднего крыльца, идущие параллельно дороге, что вела к лагерю Лесной службы и ближайшему пляжу у теплого пристанища, известного как «хижина конькобежца». Было ощущение, что волк под покровом темноты пробирается все ближе к нашему жилищу. Изучает? Охотится? Действительно, заяц-беляк, бобер, норка и другая дичь часто забегали на болотистые пруды и в ближайшие порослевые леса, однако этот вой был фактически громким заявлением: я здесь. Неизвестно, что побудило его, но волк, который когда-то старался держаться подальше от берегов озера у подножия горы Макгиннис, постепенно подходил все ближе и ближе и, похоже, уже не собирался никуда уходить. Только так и можно было понять его действия: расширение территории, на которую он заявил свои волчьи права, и исследование уже своих владений. И не важно, нравилось нам это или нет, мы вынуждены были принять эти правила игры.
Глава 3
Ромео
В течение следующих нескольких недель я, можно сказать, видел сон наяву. Я выпивал первую чашку утреннего кофе, вглядывался в предрассветную мглу… и сразу же видел волка, бегущего рысью по замерзшему озеру или свернувшегося клубочком на льду – темное пятнышко жизни, заполнившей всю землю до предела и изменившей саму ее природу. Изменилось и мое собственное понимание своего места в этом мире и того, что может произойти, если только я двигаюсь в нужном направлении. Одно дело знать, что где-то там, в лесу, в той местности, которую ты называешь своим домом, бродят волки, и совсем другое, когда ты видишь одного из них прямо из окна своего жилища, где ты ешь и спишь. Стены, отделяющие тебя от дикого животного, вдруг становятся слишком тонкими.
Черт побери, знаете ли вы хоть одного человека, который, чистя зубы, одновременно наблюдает за волком?! Не раз я ловил себя на мысли, что, должно быть, все это мне только чудится. Но это и вправду был волк – именно в том месте и в ту минуту, – а не какое-то видение. Это было нечто гораздо большее, чем просто признаки волчьего присутствия, такие как старые затертые следы, выветренные кости или чье-то промелькнувшее передвижение. Я пристально вглядывался в то, что фотограф Эдвард Уэстон назвал «самой вещью». Неудивительно, что массу времени я тратил, выглядывая во все окна, мимо которых проходил, и тем более не было ничего странного в том, что часто я бросал все дела, хватал фотокамеру, бинокль и лыжи и уходил на несколько часов.
На тот момент почти все мои встречи с дикими животными – от лосей до росомах – были с незнакомыми мне объектами, и лишь немногие из них были готовы какое-то время потерпеть присутствие человека. Чаще всего это длилось всего несколько секунд, как в случае с лесной куницей, спокойно и с любопытством изучавшей меня на берегу реки, а иногда часами, когда мой маршрут пролегал среди осенних красот тундры в верхней части долины Редстоун, где у нескольких десятков самцов оленей карибу была сиеста; покачивая своими огромными рогами, они полностью осознавали мое присутствие и принимали его без всякой тревоги.
В такие моменты мир преображается, и ты слышишь отголоски далекого прошлого, когда люди жили в гармонии с природой, являясь ее неотъемлемой частью.
С тех пор мы стали настолько чуждым ей элементом, что большинство диких животных видят в нас серьезную угрозу, о чем говорит им собственный опыт или врожденный инстинкт. В редких случаях осознаваемая опасность вызывает у животных оборонительно-агрессивную реакцию, но чаще всего они предпочитают избегать встреч с человеком либо оставаясь незамеченными, либо спасаясь паническим бегством.
Но какими бы ни были мои встречи с животными – краткими или длительными, планируемыми или неожиданными, – мне никогда прежде не выпадал шанс пообщаться с крупным хищником, причем изо дня в день в течение долгого времени, и не просто как с одним из незнакомых четвероногих, а как с личностью. Я не только стал распознавать некоторые черты его характера и особенности поведения, но и обнаружил его индивидуальность. Не знаю никого, за исключением профессиональных ученых, кому бы приходилось иметь дело с чем-то подобным. Даже биологи, работающие с дикими волками, большую часть своих исследований проводят с помощью малой авиации или же, заранее находя волчьи логова, надевают на животных радиоошейники и следят за ними посредством спутниковой связи. В любом случае они не выходят за пределы парков, природоохранных заповедников или иных ограниченных территорий, и там их почти всегда окружают стаи животных, уже привыкших (то есть не проявляющих ни страха, ни агрессии) к присутствию ученых.
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 75
