– Лучше уж убитым быть, чем в плен, – напыщенно заявил Буй-Тур Всеволод, и брат его пожалел, что не сам это сказал. Он набрал уже в грудь воздуху, чтобы отдать приказ, когда раздался странно спокойный голос Ольстина Олексича:
– Я не удивляюсь юному Владимиру Игоревичу, но ведь ты, князь Святослав Ольгович, летами постарше и женат уже. Почему же не скажешь, что наши полки не могут убегать вместе со всеми, потому что люди и кони измотаны погоней? Нам же тогда отстать непременно и достаться половцам!
– Новое дело, – насупился Игорь. – И правда ведь…
– Что же я могу сказать ему, Ольстин? – горько вопросил Святослав Ольгович. – Что же я ему посмею сказать, если наш маленький великий князь и без того меня, ни в чем не повинного, уже возненавидел?
Игорь крякнул. Он мог бы предложить, чтобы его и Всеволода дружины отдали неудачникам своих заводных коней, однако тут же понял, что и сей благородный поступок был бы напрасен: не имея возможности на скаку переменить коня, от половецкой погони не уйдёшь. Да ещё в их родных местах, где этим детям бесовым каждый бугорок ведом.
– Да разве я зверь, а не человек? – воскликнул он. – Значит, умрём на сем поле все вместе. Что ж тут дивного для воина и мужа – в бою умереть? Авось ваши кони успеют отдохнуть до утра.
Князь Игорь и сам лёг отдыхать и в огорчении своём не увидел никаких снов, тем более вещего. Впрочем, ему удалось забыться ненадолго. В предрассветкной густой темноте князя почтительно растолкал Рагуил. Соловьи уже молчали.
– Ну?
– Думаю, тебе нужно знать об этом, княже. Коноводы путивлян пытались напоить коней дружины в Суурлии, однако наткнулись на большой отряд половцев. Попробовали подойти к речке ближе к Донцу – и там сторожи. Еле ускакали.
– Не стоило будить меня ради этой вести, старик. Половцы ведь у себя дома. Перехитрили нас, а теперь играют, как кошка с мышью. Завтра ещё больше чудес увидим.
В следующий раз князь проснулся мгновенно – будто жена Евфросиния на супружеском ложе ткнула его острым локтем в бок. Сразу же понял, где он и что ему сегодня грозит. Из полуоткинутого полога струился холодный белый свет. Князь сел, пошарил по кошме, влажной то ли от росы, то ли от утреннего тумана, натянул на голову подшлемник, затем приладил шлем.
Выбрался из шатра. Кости привычно ломило после ночёвки в железках на почитай голой весенней земле. Густой туман расползался клочьями. День обещал быть солнечным. У шатра оруженосец Михал держал под уздцы двоих коней, отдохнувшего, однако скверно почищенного Игруна и своего Серка. Князь застегнул на себе пояс со всем к нему подвешенным, пристроил меч. Подумав, расстегнул пряжку и сбросил с плеч походный войлочный плащ.
– Достань мне корзно, Михал!
Под неодобрительным взглядом оруженосца застегнул алый княжеский плащ, безбожно измятый в чересседельной суме. Да, он теперь дополнительно подставится под выстрелы из самострелов, но разве и без того не будет над ним северского стяга? И позолоченный шлем разве не будет на таком солнце на всё поле сиять?
Подъехал Рагуил, уже вполне готовый, в сопровождении своего дюжего оруженосца, теперь не отстававшего от господина ни на шаг. Тысяцкий приветствовал князя, натянул поводья и постоял молча, наблюдая, как Михал, став на одно колено, придерживает позолоченное стремя, помогая Игорю подняться в седло. Потом заговорил:
– Ворог со всех сторон, княже. Дружины пока сбираются, каждая отдельно. Я жду, что ты выскажешь свой замысел на битву, мы его с тобою обсудим, а тогда уж построим полки.
– Построим полки, построим полки… – передразнил раздражённо Игорь. – Можно подумать… Да если они, сейчас, в тумане, со всех сторон сразу, не раздумывая, бросятся на нас, то просто затопчут копытами.
– Половцы не двинутся вперёд, пока не рассеется туман, поверь мне, – невозмутимо ответил Рагуил. – Я знаю своё дело, княже. Верши и ты своё. Обратись за советом к богам Перуну и Велесу, или к Распятому нашему Богу, или, что ещё лепше, к святым и мудрым предкам своим. Прими решение и поведай мне его.
– Что я могу решить, тысяцкий, если не вижу пока ничего на поле? Думаешь, святым моим предкам и дедам из ирия виднее? Распорядись лучше, чтобы князья и Ольстин с Алпаром подъехали сюда. Стяги свои пусть оставят в дружинах.
Пока туман рассеивался, открывая окрестные холмы, Рагуил ахал, Буй-Тур Всеволод заковыристо матерился, Игорь молчал мрачно, молодые князья молчали потерянно, а остальные участники сего последнего перед битвой военного совета молчали, потому что им положено было помалкивать, пока не спросят.
И как было Буй-Туру не поганить рот матерным лаем, пусть и утро настало первой субботы по Пасхе, когда надлежит христианину сберегать в душе священный ужас перед тайной Воскресения? Половецкие войска со всех сторон окружили северский стан, как будто за ночь степной волшебник вырастил вокруг русичей леса, ощетинившиеся острым железом.
– Да ведь тут вся их земля, кыпчаков! – изумился Ольстин. – Вон стяг Кончака Атраковича, вот стяг Кзы Бурновича, там дальше стяги Токсобичей, Колобичей, Етебичей, Терьтробмчей! А вон и бунчук Башкорда! Ну, если и этот ленивый старец, едва успев из плена выкупиться, снова на поле выехал, действительно встала на нас вся Половецкая степь!
– А за спинами нашими, Рагуил Добрынич, – ещё и стяги Таргола, Улашевичей и Вобурцевичей… Да, на нас вся Половецкая земля собралась, – подхватил Ольстин. – Назначай, Игорь Святославович, кому из князей на кого из них ехать!
Смешливый по юности лет князь Владимир фыркнул, сдерживая смех. Дядя взглянул на него недоумённо. Рагуил и князь Игорь переглянулись, и Рагуил проговорил осторожно:
– Княже, лучше поторопись! Ведь если они сейчас придвинутся к нам со всех сторон на перестрел, то их лучники просто перебьют нас на расстоянии, засыпав стрелами, а ты и меча не успеешь поднять.
– Не станется того! – воскликнул Ольстин. – Это не единое войско, Рагуил! Там нет одного на всех воеводы! Кончак свой полк ведёт, Кза свой, а Токсобичи – свой. Мы можем ударить на них во все стороны, каждая дружина ударит по одной орде, и… чем Бог не шутит? Глядишь – и побегут, как не раз уже от русичей бегали.
– Половцы пугливы на Русской земле, а тут они дома. Удивительно мне, что они до сих пор не отправили ко мне посла, – проговорил князь Игорь.
– Зачем им переговоры, брат? Ведь Кза и Кончак уверены, что мы обречены, – подал голос Буй-Тур Всеволод. – Но если ударим первыми, не всё ещё потеряно, клянусь Перуном.
Дальнозоркий тысяцкий тем временем потянул Игоря за рукав и показал налево:
– К нам послов не послали, а меж собою гонцами ссылаются. Надо поторопиться, княже.
Игорь ещё раз сам обсмотрел полчища половцев, заставив Игруна сделать круг на месте. Ничего нового там не увидел. Хмыкнул: если бы половцы успели снова подвезти из далёких азийских стран большие самострелы, как в прошлом году, так это для хитрецов-самострельщиков была бы не цель, а подарок: все предводители северского войска собрались на холме одной кучкой. Надо, надо торопиться… Прочистил горло. Уж не простудился ли? Или от половчанки подхватил какую мерзкую хворь? А теперь поувереннее:
