Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 71
Присутствующие на дюссельдорфской арене приуныли. Йоахим Лёв продолжал делать замены, он выпустил Штефана Кисслинга вместо Марио Гомеса, а Марко Марина вместо Торстена Фрингса. Затем, на 78-й минуте, он отправил на скамейку запасных Петра Троховски, и это значило, что мне достаются 12 минут на поле.
Когда умолкли свистки, я расслышал на бегу негромкие, но явственные аплодисменты. Но в том первом выходе на поле в качестве игрока национальной сборной не было ничего захватывающего. Так уж сложились обстоятельства. Расстроенные зрители, несобранная в тот день команда, проигранный матч. Конечно, мне льстило доверие, оказанное Йоги Лёвом. Но тогда я не мог сполна этим насладиться.
Германия не проигрывала Норвегии со времен встречи на Олимпийских играх 1936 года в Берлине, закончившейся со счетом 0:2. Поэтому сейчас, из-за неудачно начатого года и еще одного поражения в матче с Англией, случившегося ранее в ноябре, пресса обрушилась на нас с критикой. До этого два поражения подряд сборной Германии доводилось терпеть лишь в 1956 году.
Покидая стадион, я шел через микс-зону, где меня окликнул один из репортеров с вопросом, не жалею ли я о своем решении по итогам сегодняшней встречи. Сожаления, разумеется, не было и в помине, но я не удостоил этот дурацкий вопрос ответом.
Примечательно, что по правилам ФИФА даже после 12 минут на поле в товарищеском матче Германия – Норвегия я еще не считался полноправным игроком сборной. Лишь дополнительные шесть минут в форме немецкой сборной, проведенные мной на поле в августе 2009 года в матче с Азербайджаном, положили конец противостоянию, которое, по большому счету, никаким противостоянием и не являлось. Чего нельзя было сказать о разгоревшихся в связи с моим решением дискуссиях.
В октябре 2010 года они достигли своего апофеоза. Причиной тому была встреча Германии и Турции в матче отборочного турнира чемпионата Европы. СМИ снова наводнили комментарии о моем решении. Без конца велись дебаты о тонкостях интеграции. На видеопортале журнала «Шпигель» вышел материал о предстоящей игре, озаглавленный следующим образом: «Большой футбол в тени дебатов о интеграции. Полумесяц против черно-красно-золотого».
Журналисты провели опрос среди немцев и турок. Разумеется, среди них нашли людей, которые открыто презирали меня из-за моего выбора. «Он турок, а не немец. С чего бы ему гордиться Германией?» – недоумевали одни. Другие отмечали, что я не «турок в полном смысле этого слова». До чего же абсурдными были эти нападки.
Тогда обсуждение быстро вышло за рамки самой игры и трех очков. Предметом стал даже цвет моих бутс. Одна газета задалась вопросом, имели ли символическое значение выбранные мной цвета – преимущественно красный и немного белого, хотел ли я таким образом продемонстрировать турецким болельщикам свою причастность к стране, несмотря на принятое решение играть в немецкой сборной. Ничего подобного я не хотел. Да я надел тогда чуть ли не первые попавшиеся бутсы. И совершенно не задумывался, что в них можно было бы зашифровать некое послание, это было бы уже слишком.
Общественность же, напротив, невероятно много размышляла. Кристоф Кнеер из газеты «Süddeutsche Zeitung» выразил нечто вроде озабоченности в связи с этой шумихой, которая наверняка меня тяготит, и выдал следующее: «Тема оказалась настолько актуальна, что вскоре кто-то наверняка спросит у Филиппа Лама, почему он решил играть за Германию»[4].
До того, чтобы спросили Филиппа Лама, дело, конечно же, не дошло. Но, как ни странно, он внес свою лепту в ходе того нашумевшего матча. На 79-й минуте он с ходу отдал мне бесподобный пас. Почти не встретив сопротивления, я сам собой оказался у ворот Волкана Демиреля. После моего удара низом с левой мяч пролетел у него между ног. И вот счет 2:0 в пользу Германии. Но я предпочел не показывать свою радость. Ибо, еще раз цитируя Назан Эккес, «внутренне я как с немцами, так и с турками».
Сразу после игры я залез в душ. А затем отправился немного подлечиться. Во время матча я ощутил легкое покалывание в бедре. Поэтому я выловил в раздевалке нашего физиотерапевта и попросил его помочь размять мне мышцы. Массажные койки были установлены в отдельном помещении Олимпийского стадиона в Берлине, поэтому мне было невдомёк, что тем временем происходит в раздевалке. Я увидел это, только когда пришлёпал назад в тапочках и с оголенным торсом.
Посреди нашей раздевалки стояла канцлер Ангела Меркель. Около нее – официальный представитель правительства Германии Штеффен Зайберт, а также тогдашний президент Кристиан Вульф с дочерью. Мне захотелось развернуться и уйти, чтобы избежать настолько неловкой ситуации. Ведь я был не на пляже и не на вечеринке в клубе или еще где-то, где позволительно бродить с голым торсом на глазах у дамы – причем не просто дамы, а у самой влиятельной и высокопоставленной женщины страны. Я засуетился в поисках чего-нибудь поблизости, чтобы прикрыться. Нельзя полуголым предстать перед госпожой Меркель, пронеслось у меня в голове. Пока она с улыбкой шла мне навстречу, я не нашел ничего лучше, как схватить ближайшее полотенце. Она протянула ко мне руку до того, как я завернулся в него.
«Сердечно поздравляю с победой, Месут, – произнесла она. – И, конечно же, с голом». Она обращалась ко мне по имени, но при этом на «вы». «Могу себе представить, насколько трудной была эта игра. Но тем не менее, когда вы владели мячом, казалось, что эти бесконечные свистки на трибунах ничуть вас не отвлекают».
Она говорила плавно. Была настроена очень дружелюбно. И смотрела прямо в глаза. «Бывало и полегче, – ответил я, добавив: – Я специально не стал показывать эмоции после гола, чтобы никого не провоцировать».
«Вы хорошо поступили», – отозвалась канцлер.
Мы поговорили еще немного. Я рассказал, какое впечатление на меня произвело поведение наших соперников. «Капитан сборной Турции Эмре разыскал меня после матча, чтобы обменяться футболками. Это меня очень порадовало. Я не заметил, чтобы кто-то из них выглядел раздраженным в связи с моим решением играть за Германию».
В момент разговора нас запечатлел штатный фотограф федеральной канцелярии, чья фотография затем облетела весь мир. Перед тем как опубликовать ее, он запросил разрешение у Немецкого футбольного союза. Когда она дошла до моих друзей, те написали мне в шутку по SMS: «Так ты с канцлером? Между вами что-то есть?»
Эта фотография, в свою очередь, также наделала много шуму в СМИ. На страницах Zeit меня назвали образцовым мигрантом. Мое имя постоянно упоминалось в дискуссиях о миграционных процессах. «Каждый, кто приносит пользу обществу, заслуживает своего шанса на успех в этой стране», – примерно в таком духе обо мне высказался министр внутренних дел Баварии Йоахим Херрманн. В телепередаче «Жестко, но честно» в ходе горячих дебатов о переселенцах однажды заспорили, насколько я немец. Одна американская журналистка тогда заявила, что некорректно считать меня продуктом успешной интеграции, так как я, по сути, являюсь немцем.
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 71
