— Нет. Я — взрослый человек. Если бы наши желания не совпали, то и не было бы ничего.
Ваня встал из-за стола, собрал грязную посуду и потопал к раковине. А Люся так и стояла, открыв рот.
— Ты хочешь сказать, что вдруг воспылал ко мне страстью? Ко мне?!
Нет, она ничего не понимала! У Ивана, небось, всю жизнь от баб отбоя не было, а он такое заявляет…
Желания их, видите ли, совпали! Ха! Да он просто решил пощадить её самолюбие!
— По правде, ты давно мне нравилась, Люся…
Вы посмотрите на него! Давно нравилась! Она?! Люся Борщева?! Нравилась? Этому темнокожему Адонису?
— Ваня, в попытке спасти мою репутацию ты несколько переигрываешь. Спасибо, конечно, но это… жестоко.
— Я не пытаюсь спасти твою репутацию. Даже не думаю, что она как-то пострадала. Ты просто мне нравишься. Уже лет пять, наверное.
Люся отказывалась что-либо понимать. Он говорил какие-то немыслимые вещи, сопоставив которые, нельзя было не усомниться в их искренности. Почему же, если она ему так нравилась, он даже не попытался хоть как-то ей на это намекнуть? Почему ничего не предпринял?
— Такс… Хорошо…
— Ты мне не веришь, — констатировал Иван.
— Мне просто нужно все утрясти в голове. Обдумать…
— Ладно. Ну, тогда, наверное, пора и к делу приступать?
Женщина пожала плечами. Они-то действительно встретились для того, чтобы поработать…
— Думаю начать от этого угла, не возражаешь?
— Мне все равно. Делай, как тебе проще…
Ваня работал быстро, а главное — качественно. Люся наблюдала за его четкими, отточенными движениями и размышляла. Могла ли она действительно нравиться Ивану? Мысль, которая казалась смешной еще совсем недавно, теперь почему-то смеха не вызывала. Стоило только логически поразмыслить… Ну, вот зачем бы он ей помогал? Ладно, еще с чемоданом… А после? С ремонтом?
Ведь сразу предупредил, что дело вовсе не в деньгах! Грешить на это не имело смысла. А значит, у парня была какая-то другая мотивация. Возможно ли, что это — личный интерес?
— Люсь, открой, пожалуйста, новую коробку. Эта уже закончилась…
Вспарывая ножом брюхо упаковки, Люся прикидывала в уме, чем можно было бы объяснить Ванин к ней интерес. Ну, если, конечно, допустить мысль, что этот интерес действительно присутствовал. Она была достаточно симпатичной, и, в принципе, нравилась мужчинам. Последние лет двадцать — так точно. Вот в школе с этим были проблемы — факт. Сардельке, как ее прозвали одноклассники, было трудно покорить чье-то сердце. Но все изменилось, когда у Люси выросла грудь. Из толстушки она превратилась в даму с формами. А это — совсем другое дело. Даме с формами мужика найти — раз плюнуть. Может быть, и Ванечка на формы повелся? На них, и на её стряпню… Дураку понятно, что парень любит вкусно поесть! А с этим у него, как и у большинства одиноких мужчин — беда. Люся свято верила, что хорошо приготовленные котлеты для мужика — не меньший аргумент в пользу отношений с женщиной, чем, скажем, её навыки минета. Только, вот, если с последним могут быть сопряжены некоторые негативные моменты (мужчину может заинтересовать, на ком это его благоверная так напрактиковалась), то котлетки таких вопросов уж точно не вызовут. Мужчина не станет терзаться мыслью, сколько партий котлет его пассия нажарила до него. Он просто съест эти чертовы котлеты.
Люся подала Ивану новую полную коробку с плиткой, а пустую забрала.
— Вань, я пойду, выброшу мусор. Не теряй.
Натянув куртку, Люся вышла в подъезд. Ей действительно не мешало проветрить мозги. Выкинув коробку в мусорный бак, женщина зашла в магазин. Домой спешить не хотелось. Во-первых, потому, что Ваня оказался для нее слишком большим искушением, а во-вторых — как раз сейчас он резал плитку болгаркой. А Люся еще не забыла, какой это кошмарный звук.
Женщина взяла корзинку для продуктов и свернула к холодильникам с мясом. У больших морозильных камер в поисках любимых пельменей кружили мужчины. Еще совсем недавно Люся бы, наверное, заинтересовалась. Потому что мужчина у холодильника с полуфабрикатами — добыча легкая и необременительная. Как раз то, что ей было нужно. Вот только одна беда — в сравнении с Ванечкой, все эти дядьки казались ей до пошлого простыми. Бледными, абсолютно неинтересными…
Ко всем Люсиным бедам прибавилась еще одна — она поймала в свои сети супер-самца, на фоне которого любой другой улов теперь будет казаться жалким и малозначительным. Не стоящим даже рыбалки.
Горько хмыкнув, Люся положила в корзину курицу и устремилась к кассам. Пожалуй, Ванечка оценит ее куриную лапшу.
До шести вечера Иван выложил плиткой большую половину кухни, оставив Люсе немного места у плиты.
— Потом передвинем оставшуюся мебель и доделаем остальное.
— Спасибо, Ваня… Ты меня очень выручил.
— Угу… Тогда я в душ?
— Ну, да. Конечно. Я тебе полотенце при… — осеклась на половине слова хозяйка квартиры. Кровь ударила в голову, окрашивая щеки женщины в нежно-розовый цвет. Она отчетливо помнила, как все началось в тот раз.
— Люсь… Ну, ты что… опять расстроилась?
— Мне стыдно. И можешь ничего не говорить. Все равно, такой позор нескоро забудется. Вот, возьми полотенце… От греха подальше.
Ваня послушно протянул руку за полотенцем и скрылся в ванной. Следующие десять минут до Люси доносился лишь шум воды, а потом:
— Люсь…
— Что?
— Ты не могла бы мне подать чистую одежду? Я робу снял, и…
Люся взвыла про себя, но просьбу Ивана исполнила. Вцепившись в одежду побелевшими пальцами, сунула ту в приоткрытую дверь.
— Люсь…
— Что?
— А ты стыдишься того, что проявила инициативу, да?
— Нет, Ваня. Я стыжусь, что напала на парня, который младше меня на добрый десяток лет.
— Люсь… А если… если этот парень сам нападет на тебя, он огребет по полной, или… нет?
Сердце Люси ухнуло куда-то вниз, и там уже сжалось, наполняя живот сладкой негой. Она прижала к нему подрагивающие пальцы, в попытке унять пожар, но сделала только хуже. Кожа была такой чувствительной, что реагировала на малейшее прикосновение. Женщина судорожно вздохнула и прикрыла глаза. А когда открыла их вновь, встретилась с прожигающим взглядом Ивана. Он сделал всего один шаг. Наклонился… Каждое его движение Люся наблюдала, будто бы в замедленной съемке.
А потом она перестала видеть… слышать… дышать. Могла только чувствовать, с жадностью впитывая в себя ощущения его прикосновений.
Ваня на неё не нападал. Факт. Он сделал все, чтобы крепость сдалась добровольно. Боже, как же он целовал… Как касался! С каким трепетом… Не с тем, что позволил бы усомниться в его мужественности. А с тем, что ещё больше её подчеркивал. Люся плавилась от этих касаний… Одной рукой он поглаживал её затылок, а второй — ласкал поясницу.
