Только змеи сбрасывают кожи, Чтобы душа старела и росла. Мы, увы, со змеями не схожи, Мы меняем души, не тела. Память, ты рукою великанши Жизнь ведешь, как под уздцы коня, Ты расскажешь мне о тех, кто раньше В этом теле жили до меня…[1]
– Чьи это строки? – спросила я.
– Есть такой поэт Николай Гумилев. Это его стихи.
– Наверное, я его не читала.
– Почему?
Я задумалась:
– Мне кажется, у меня была строгая мама.
Мой собеседник улыбнулся.
– Да, у вас была очень строгая мама.
– Но кто? – воскликнула я. – Вы знаете мою маму? Кто я? Как меня зовут? Почему меня здесь держат?
Его лицо посуровело.
– Вы еще очень слабы. Вот когда окрепнете…
– То, что тогда? Вы меня отпустите? И что я буду делать?
– Не все сразу, мадемуазель. Не надо торопить события.
– Вы обращаетесь со мной как с ребенком… Сколько мне лет?
Он некоторое время молча смотрел на меня и наконец проговорил:
– Чуть позже вы все узнаете.
По моим щекам текли слезы. Я была непонятно где, я не знала, кем я была в прошлом и что меня ждет в настоящем. Я отложила тарелку с клубникой на столик.
– Не хочу ждать! Можно мне хотя бы зеркало?
– Хорошо. Вам принесут зеркало, только ненадолго.
– А почему я не могу смотреться в зеркало? Я что, увижу вместо своего лица Медузу Горгону?
– Вы помните, кто такая Медуза Горгона? – с интересом спросил мужчина.
Я задумалась.
– Нет, но я знаю… – Я выделила последнее слово. – Знаю, что когда-то видела ее.
Беседа меня очень утомила, я откинулась на подушки и закрыла глаза. Когда я их открыла, мужчины в комнате уже не было. Зато вошла сиделка и подала мне маленькое зеркальце.
О, с какой жадностью я схватила это зеркальце. Мне казалось, что сейчас я найду все ответы на свои вопросы. Руки мои дрожали, и я боялась выронить его.
Увиденное меня разочаровало. Припухшее лицо, глаза-щелочки… Неужели это я? Я так всегда выглядела? Сколько мне лет? Двадцать? Двадцать пять? Тридцать? Разве это я? Я не могу быть такой!
Я отдала зеркальце сиделке и отвернулась к стене.
Прошло несколько дней. Тот мужчина больше не приходил ко мне, из чего я сделала вывод, что он, наверное, уехал. Но кто он? И почему так внезапно исчез? Мне хотелось спросить о нем у сиделки, но казалось, что это не совсем прилично. А может быть, и опасно.
Но наконец он вновь появился. Я невольно обрадовалась.
– Здравствуйте!
– Добрый день, мадемуазель! Вы выглядите намного лучше, отдых идет вам на пользу.
– Я чувствую себя разбитой.
Он никак не отреагировал на мои слова.
– Я кое-что вам принес. – И положил мне на одеяло книгу.
Я посмотрела название. «Мифы и легенды Древней Греции».
– Мне кажется, у меня была такая…
– Возможно. Откройте книгу и прочтите хотя бы полстраницы. Можете ли вы читать?
Я открыла и начала читать. Буквы легко складывались в слова и предложения. Книга была на русском.
– Вы почти полностью восстановились.
Я покачала головой.
– Я по-прежнему ничего не помню.
– Ну не все сразу, – улыбнулся мужчина.
Сердце у меня упало. Что значит «не сразу»? Восстановится ли моя память вообще когда-нибудь? Или я обречена на полное беспамятство? И зачем, спрашивается, мне тогда жить? Я захлопнула книгу.
– Скажите, пожалуйста… – Мой голос упал до шепота. – А когда-нибудь вообще моя память восстановится?
Мужчина смотрел на меня, словно раздумывая, что мне сказать. Какую часть правды.
– Сейчас трудно утверждать что-либо определенное. Думаю, что скорее да, чем нет. Но преждевременных надежд я бы вселять не хотел.
Вот так: коротко и понятно!
Кажется, он не лгал. Этот мужчина внушал мне чувство неосознанной симпатии. Внезапно я подумала, что при других обстоятельствах я могла бы в него влюбиться. А вдруг я уже испытывала муки любви? Вдруг мое сердце когда-то уже было разбито? Могу ли я знать наверняка?
Мужчина внимательно смотрел на меня. Я почувствовала невольное смущение, почему-то захотелось натянуть одеяло до подбородка.
– А как… как вас зовут? – решилась спросить я.
Мужчина, казалось, не удивился этому вопросу.
– Я все ждал, когда вы спросите об этом. Можете называть меня Рихард.
В моей голове было множество вопросов, но я не смела задавать их. Мне хотелось знать: кто он. Что здесь делает и как долго будет около меня. Но еще больше меня мучили другие вопросы: кто я и что ждет меня дальше?
– Я вижу, вы несколько утомились. Я зайду к вам завтра.
– До завтра, – прошептала я и закрыла глаза.
Рихард пришел лишь через два дня. Он кивнул мне, кратко поздоровался и спросил:
– Как дела?
Сиделка обычно при его появлении вставала и уходила. Так было и на этот раз. Иногда она выходила немного раньше, это означало, что между ними была связь, и она знала, когда Рихард придет.
– Читаю, – показала я на книгу.
– Хорошо. Сегодня мы переезжаем в другое место.
Я хотела спросить куда, но слова застряли у меня в горле. Слово «переезд» дало толчок воспоминаниям. Передо мной возник низкий деревянный дом и мои родители – расстроенные, печальные. И сестры…
У нас больше не было ни сада, ни лучезарного настроения, ничего не осталось.
– Пе-ре-езд, – по слогам повторила я. – Куда? Зачем?
– Я пока не могу вам ответить, – твердо сказал Рихард.
– А если я откажусь?
– Тогда мне придется применить силу, чего мне очень не хотелось бы.
