Ознакомительная версия. Доступно 9 страниц из 41
Объяснить, почему наблюдается рост отклонений в психике среди детей, можно, похоже, при помощи так называемого исполняющегося пророчества. Ведь если взрослые считают детей нежными, ранимыми созданиями, то большинство из них именно такими и станут – нежными и ранимыми. Если же, напротив, с детьми обращаться так, будто они смогут выдержать любые испытания, то для детей это тоже стресс – они будут думать, что не соответствуют ожиданиям взрослых. Но дети действительно могут выдержать многие испытания. Вопрос только в том, что они должны быть уверены в этом. А уверенность нужно взращивать постепенно. Сделал что-то трудное – молодец, не получилось – получится в другой раз, но ты все равно справишься. Влияние образа мышления родителей (позитивное/пессимистичное) может иметь такое же решающее значение, как и отсутствие привязанностей в дошкольном возрасте.
Язык как отражение связей
Известно, что дети мигрантов начинают говорить на языке принявшей их страны очень быстро и бегло и гораздо лучше своих родителей. Бывает, они вообще не говорят на родном языке. Впрочем, если дети растут в районе, где на их родном языке говорят все, такого не случается.
Навыки общения, в том числе языковые, дети перенимают от своего непосредственного окружения, а не от родителей. Это подтверждает и обратное явление, когда «местные» дети, то есть дети коренных жителей, растут в окружении большого количества мигрантов и учатся с их детьми в одной школе. На бытовом уровне они начинают перенимать словечки из диалекта школьных товарищей. Однажды ко мне на прием привели мальчика-шведа, чья семья проживала в районе Стокгольма, заселенном преимущественно мигрантами. Мальчик разговаривал так, будто бы он вырос где-нибудь в Латинской Америке и только недавно приехал в Швецию, при этом язык его родителей был чистым, шведским.
То, на каком языке говорит человек, совершенно не зависит от набора генов, это доказанный факт, поэтому и исследовать какие-либо наследственные признаки нет необходимости. Здесь почти все зависит от факторов окружающей среды и в гораздо меньшей степени – от влияния родителей. Я вырос в Сконе, на юге Швеции, и, соответственно, говорю со специфическим произношением. А мои дети, выросшие в Стокгольме, говорят на столичном диалекте. Никто из них не может воспроизвести мой родной сканский так, чтобы он звучал хотя бы правдоподобно. Ничего удивительного, они говорят как люди, среди которых выросли, и я не родителей имею в виду. Каждый ребенок испытывает внутреннюю потребность учиться у кого-то еще, помимо папы, мамы и бабушки (при условии, что его выпускают на улицу).
В разных групповых ситуациях дети демонстрируют разное поведение. Это явление уже было изучено ранее. Когда дети находятся дома, они склонны копировать поведение собственных родителей, вне дома – поведение своего окружения. Милые и послушные лапочки на улице могут вести себя отвратительно и безобразно – ровно так, как их друзья. Поэтому и не следует делать никаких обобщений. Вас вызовут в школу и скажут, что ваш ребенок хулиганит. Вы ответите: «Нет, он ведет себя безупречно, это другие хулиганят». Так оно и есть: хулиганят другие дети, не те, которых вы видите дома.
Не все родители обращаются со своими детьми с терпением и любовью. Однако как в таком случае объяснить то, что ребенок, у которого сформировалась привязанность к злому по отношению к нему объекту, – а это, если вы помните, грозит копированием поведения, – со временем без проблем вливается в нормальную жизнь? Во-первых, зло не всегда порождает зло. Во-вторых, ребенок растет не в пустыне, и наверняка у него есть другие объекты для подражания (которые, возможно, нивелируют зло). Совсем маленький ребенок больше всего подвергается влиянию первичного объекта привязанности (чаще всего это его мать), а позже – вторичного объекта (любой человек, с которым налаживается та самая связь). Построение межличностных связей происходит по определенному механизму. Ребенок наблюдает за поведением объекта при помощи зеркальных нейронов, отвечающих за подражание. Именно зеркальные нейроны помогают нам учиться. Вольно или невольно мы подражаем кому-то, и если будем подражать достаточно долго, то на этой основе у нас выработаются определенные шаблоны поведения. Наблюдаем за родителями – один шаблон, наблюдаем за друзьями – другой. Вот почему в течение дня мы играем разные роли. Согласитесь, ведь в разных ситуациях вы действительно превращаетесь в разных людей. Например, моя супруга не хочет быть замужем за ведущим психиатром, заведующим клиникой (одна моя роль). Она хочет быть женой Дэвида Эберхарда (другая роль).
Если в семье неблагоприятные условия, у ребенка всегда есть возможность найти другой объект привязанности – человека вне домашнего круга, который сможет оказать влияние на его становление. Мы вступаем в контакты, которые накладывают отпечаток на наше поведение, и таким образом встраиваемся в общество, приспосабливаемся к нему. То, какими мы становимся, лишь на 50 % зависит от набора генов. Остальное – чистая случайность.
Материнская грудь как панацея?
В книге Джудит Рич Харрис «Воспитывать бессмысленно?» речь идет о том, что на формирование нашей личности большее влияние оказывают друзья и прочее окружение, нежели родители. Это действительно так. Роль отца и матери как первичных объектов привязанности неоправданно преувеличивается. Хотите пример? Среди персонала родильных отделений бытует мнение, что с ребенком непременно случится что-то ужасное, если сразу после рождения его не приложить к груди матери. Без теории привязанности здесь точно не обошлось, но, думаю, это мнение легко опровергнуть при помощи простого факта: еще 40 лет назад новорожденных сразу к груди не прикладывали, и тем не менее все они выросли нормальными людьми. (Для объяснения отдельных аномальных случаев можно найти тысячи других причин.)
Я ни в коем случае не оспариваю тот факт, что в течение первого года жизни связь между ребенком и родителями играет очень большую роль. Безопасное и надежное окружение важно для развития мозга ребенка. Исследователи из детской больницы Бостона и Гарварда в течение нескольких лет наблюдали за детьми-сиротами в Румынии и установили, что мозг у тех, кто воспитывался в приюте, имел меньшие размеры, чем у тех, кто был усыновлен и рос в семьях. Вывод следовал такой: если ребенок не получает достаточно тепла и ласки, размеры его мозга сокращаются.
Признаться, меня одолели сомнения. Во-первых, почему бы не предположить, что дети из приюта хуже питались? Ведь питание влияет на то, как развивается мозг. Во-вторых, дети, воспитывавшиеся в приемных семьях, могли дольше отдыхать, что также влияет на состояние нашего мозга. Да мало ли какие еще могут быть факторы!
Бывает, дети подвергаются жестокому обращению. Если им не повезет и они останутся наедине со своей бедой, последствия будут ужасными. Если рядом кто-то окажется, они переживут тяжелый период. Один из наиболее показательных примеров – история двух близнецов из Чехии. Их мать умерла, когда им было чуть больше года, и в доме появилась мачеха, по сравнению с которой Золушкина была просто невинной овечкой. Братья шесть лет провели в шкафу для одежды, стоявшем в неотапливаемой комнате. Они голодали, их часто били. Когда их наконец вызволили, обнаружилось, что мальчики едва могли держаться на ногах, а речевые навыки у них соответствовали уровню двухлетнего ребенка. Вопреки ожиданиям, братья впоследствии полностью восстановились и освоились в социуме. Именно полностью – тяжелое детство не отразилось на их психике. А все потому, что они все время держались вместе и, как могли, поддерживали друг друга.
Ознакомительная версия. Доступно 9 страниц из 41
