«Это никогда больше не повторится», — клялся он.
Спускаясь вниз, он подбирал подходящие слова, чтобы объяснить девушке, что когда они достигнут Бордо, он за нее больше не отвечает.
«Доберется ли она до Парижа или куда-то еще, меня это совершенно не касается, и она, несомненно, найдет множество других мужчин, готовых помочь ей».
Он думал, сколько мужчин было в жизни Сары, кроме Антония.
Вряд ли он был единственным, были наверняка и другие мужчины и до того, как умер ее муж!
Она находила мужчин, с легкостью готовых покровительствовать и помогать женщине, во взгляде которой читалась мольба, а глаза были такими голубыми, как ясное летнее небо, но на самом деле темными от черного обмана, как глаза самого Сатаны.
С твердым взглядом и поджатыми губами маркиз вошел в салон.
В первый момент он подумал, что салон пуст и Ола вернулась в свою каюту. Но затем он увидел, что она спит, свернувшись на софе.
Маркиз декорировал салон в бледно-голубых тонах, под стать цвету морской волны.
В убранстве помещений судна это было смелое новшество, потому как мебель на большинстве яхт обтягивалась коричневой кожей, и стены кают обшивались модными дубовыми панелями.
Лучшего цветового фона для пламенно-рыжих волос Олы, чем этот, маркиз и найти не мог.
Приблизившись к ней, он увидел, как ее темные ресницы резко оттеняли ее щеки, все еще бледные от усталости, и во сне она выглядела действительно очень юной и беззащитной.
Он сел в кресло напротив нее и впервые задумался о том, что ее усталость вполне можно понять после столь драматических переживаний вчерашнего дня.
Побег из дома на рассвете — уже суровое испытание и может вызвать нервное потрясение. Да и намерения кузена явились для нее достаточно сильным шоком, а тут еще и внезапный ужас от крушения экипажа в тумане.
Маркиз повидал немало несчастных случаев с конными экипажами и понимал, что Ола уцелела чудом.
Ее кузен, управлявший лошадьми, очевидно, был сброшен на дорогу, и вряд ли, думал маркиз, рана от камня, на который он упал, была единственной травмой.
Обычно в таких авариях люди ломают конечности, а маркиз был свидетелем, как в некоторых случаях люди ломали шеи.
Он не знал, пострадали ли их лошади, но тут же одернул себя — это не его дело.
Бренди повинно в том, что он взялся решать проблемы Олы, и чем скорее он избавится от нее, тем лучше.
Он смотрел на нее и не мог взять в толк, как она доберется до Парижа, когда он высадит ее на берег.
Нанять почтовую карету из Кале до Парижа не представило бы трудности, поскольку это был обычный маршрут путешественников, а французы с их изобретательностью по части добычи денег, организовали дело так, чтобы предусмотреть нужды (и толщину карманов) людей всех классов, посещавших их страну.
Но Бордо находился далеко от Парижа, и маркиз начал подумывать, что найти почтовую карету прямо до Парижа Ола вряд ли сумеет, даже при частой смене лошадей в пути.
«Меня это не должно заботить — не должно!» — твердо сказал он.
Еще он подумал, что она так молода и что она леди, поэтому привыкла к опеке слуг, родственников, учителей и гувернанток.
«Она найдет себе курьера», — с критической строгостью рассудил он. Но тут же засомневался в том, что серьезный курьер возьмется доставить женщину без сопровождающего.
Кроме того, встречаются курьеры, которые относятся к путникам, как к легкой добыче, запрашивают с них баснословные суммы, а бывает даже вступают в сговор с грабителями, которые отбирают у путников багаж и другие ценности и бросают их без единого пенни в каком-нибудь пустынном месте.
«Проклятие! Зачем я только встретился с ней?» — спрашивал себя маркиз.
Пока он терзался этим вопросом, Ола открыла глаза.
Она не сразу разобралась, кто перед ней. Потом вдруг обворожительно улыбнулась. Она села на софе и сказала:
— Я… заснула. Мне стыдно, что я так разленилась. Вместо сна мне следовало бы упражнять свой ум и читать ваши книги.
— Вы поступили вполне разумно, — сказал маркиз. — Снаружи сейчас очень неуютно. Дует холодный ветер, а порывы дождя со снегом чрезвычайно неприятны.
— Все-таки у вас такой вид, будто вы всем этим наслаждались! — сказала Ола. — Может быть, позволите мне выйти на палубу завтра.
— Если это будет безопасно.
Ола вздохнула.
— По-моему, вы боитесь, что я сломаю себе ногу, и тогда вы не сможете освободиться от меня, если, конечно, не выбросите меня за борт!
Ее слова были так близки к истине, что маркиз почти смутился.
Он не отвечал, и Ола сказала:
— Обещаю вам, что сойду на берег сразу же, как только вы скажете мне об этом, но я хотела бы спросить вас кое о чем.
— О чем же?
— Мы идем в Бордо, а я в этом городе никогда не была и знаю о нем очень мало, поэтому я хотела бы спросить, как вы думаете, есть ли там хороший ювелир?
— Ювелир? — озадаченно спросил маркиз. — Зачем вам ювелир?
У него промелькнула мысль, что она, может быть, надеется на подарок от него. Он знал стольких женщин, которые под тем или иным предлогом заманивали его в ювелирные магазины, чтобы он не только поцелуями, а более существенно выказал им свои чувства.
Ола потупилась в смущении, затем сказала тихим голосом:
— Если бы я смогла сойти… Кале… у меня хватило бы денег, чтобы добраться до Парижа… но поскольку Бордо намного… дальше… мне придется… продать некоторые из моих драгоценностей… и я не хочу быть… обманутой.
— Но вы же наверняка отправились в путь, взяв достаточно денег, чтобы добраться до Парижа? — спросил маркиз. — Сколько вы взяли с собой?
Наступило молчание, и он почувствовал, что она не скажет ему правду.
— Не обманывайте меня! — резко сказал он. — Откровенно говоря, меня вовсе не интересуют ваши финансы. Если вам нужна моя помощь, будьте хотя бы честной.
— Я… я не хотела… обманывать вас, — ответила Ола. — Я просто не хотела, чтобы вы сочли меня… глупой, поскольку я взяла так мало денег.
— Сколько вы взяли?
— Ч-четыре соверена… и немного… серебром.
Прежде чем маркиз успел сказать что-либо, она быстро добавила:
— Поскольку со мной ехал Жиль… я думала, что этого будет… достаточно.
— Значит, вы хотели, чтобы он платил за вас, даже не зная еще, что он хотел на вас жениться? — спросил насмешливо маркиз.
— Вовсе нет! — ответила Ола. — Он знал, что поскольку мачеха распоряжалась моим наследством, она могла бы заплатить ему все, что я должна ему… либо я отдала бы ему какое-нибудь из маминых украшений. Они очень ценные!
