– Что надо?
– Вазир забыл дома бумаги, послал меня за ними.
– А ты кто?
– Катиб вазира.
– Что-то я тебя не помню, – подозрительно спросил чауш.
– Я тебя тоже, – ответил Али.
Чауш смерил его взглядов, сказав: «Жди», вошел в дом. Через несколько минут он вышел с хаджибом, который, увидев, Али, кивнул и сказал: «Пропусти».
– Вазиру нужны данные по сбору хараджа[49] за этот год, – заявил Али.
Хаджиб жестом велел Али следовать за ним.
– Зачем ему вдруг понадобились данные по налогу? – спросил на ходу хаджиб.
– Вазир хорезмшаха прислал таук[50] о введении тагара[51], сумма очень высока. Шамс хочет доказать, что налог будет для горожан непосильным.
По мраморной лестнице поднялись на второй этаж.
– Жди здесь, – сказал хаджиб, вошел в одну из комнат. Али огляделся. Дверь, за которой скрылся хаджиб, находилась по левую сторону от лестницы, направо уходил коридор, в котором виднелись двери еще каких-то помещений. Полы на этаже были мраморные и довольно скользкие. Али, встав на пятку, покрутился на месте, сделав один оборот. На этом достижении он решил не останавливаться. Сделал два оборота. Получилось. Хаджиба все еще не было, и Али замахнулся на большее. Когда он совершал второй виток, из коридора донесся топот, и на третьем обороте на него налетела девушка. Точка опоры у Али была крайне мала, его бы сбил с ног в этот момент даже ребенок, а девушка, несмотря на свой юный возраст, была все же, покрупней ребенка, Али рухнул как подрубленный, девица оказалась на нем. Нос к носу, глаза в глаза. Али услышал ее запах и почувствовал ее дыхание. Он девушки пахло яблоками. В следующее мгновение она, как дикая газель вскочила на ноги.
– Ты что здесь развалился, идиот? – сердито произнесла девушка, глядя на него сверху.
– Я не идиот, а секретарь, – возмущенно ответил Али, – Ты же сама с ног меня сбила.
– А ты не путайся под ногами.
Вид у нее был все еще сердитый, но глаза уже смеялись.
– Я не путался, я просто стоял здесь, – возразил Али.
– Да, но, кажется, при этом ты еще и пританцовывал, – заметила девушка. На вид ей было лет пятнадцать.
– Я просто кружился, – сознался Али.
– Ну вот, а говоришь не идиот, разве катибы кружатся? Ты так и будешь лежать? Я тебя не ушибла?
Али поднялся, поправил тайласан и с достоинством произнес: – Я катиб вазира Шамс-ад-Дина Туграи.
– Да, что ты, эка важность – хмыкнула девчонка, – А я представь себе, его дочь.
Али открыл рот от изумления.
– Теперь ты обязан на мне жениться, – лукаво сказала девушка.
– С какой стати я должен на тебе жениться?
– Как это с какой! Лежал со мной рядом, кто же теперь на мне женится?
– Но это ты меня повалила.
– Ну, значит, я должна на тебе жениться, – вздохнула девушка. – Тебя как зовут?
– Али, а тебя?
Ответить девушка не успела. Внизу на первом этаже послышались голоса, и она, прижав палец к губам, убежала так же стремительно, как и появилась. Али, глупо улыбаясь, смотрел ей вслед. Девушка была красива и совершенно не похожа на мусульманок, которых ему довелось видеть на улицах Табриза в чадрах и хиджабах. В ней чувствовалась независимость и свобода – свойства, не присущие мусульманской женщине.
Из комнаты вышел хаджиб, держа в руках объемную папку бумаг.
– Это это за шум был здесь? – спросил он.
– Да это я упал, – соврал Али.
– Что значит упал? Просто так взял и упал? – подозрительно глядя на Али, спросил хаджиб.
– Пол здесь скользкий, – пояснил Али.
– Странный ты, парень, пойдем, я дам тебе провожатого, раз ты подвержен падениям. Неровен час, на улице упадешь, потеряешь бумаги.
Он проводил Али до выхода и дал ему в сопровождение чауша.
Шараф-ал-Мулк начинал свою карьеру наибом[52] мустауфи в диване Дженда. Вазиром в нем был некто Наджиб Шахразури, служивший хорезмшаху Мухаммаду, еще в те дни, когда тот был силах-саларом[53] Хорасана. Дослужившись до должности мустауфи, он решил подсидеть своего начальника и самому занять пост вазира. Он подал жалобу султану о присвоении вазиром 2000 динаров казенных денег и с нетерпением стал ожидать реакции султана. Однажды во время общей аудиенции, он увидел вазира, который стоял с потерянным видом и догадался, что стрела попала в цель. Но в этот момент султан, обратившись к вазиру, сказал: «Что с тобой, Наджиб, мне не случалось видеть тебя таким опечаленным. Может быть, ты думаешь, что тот, кто подал на тебя жалобу, очернил тебя в моих глазах и умалил твое достоинство? Так вот клянусь Аллахом и могилой моего отца, что я не потребую с тебя этой небольшой суммы. Более того, я дарю ее твоему сыну». Вазир пал ниц и поцеловал землю перед государем. Наиб возвратился домой, едва волоча ноги от охватившего его ужаса. Тем не менее, вскоре последовал указ султана об отстранении вазира и назначении Фахра Дженди на эту должность. Когда, через четыре года султан на пути в Бухару проезжал через Дженд, к нему поспешили жители с жалобами на вазира. Они подняли такой крик, что султан не знал, кого слушать. Оказалось, что у одного вазир отнял имущество и забрал детей. У другого, захватил наследственные владения. Разгневанный султан позволил жителям сжечь вазира, но тот исчез, и разъяренные жители сожгли его заместителя. Фахр Дженди скрывался до тех пор, пока не появились татары. Во время пребывания Джалала Манкбурны в Газне, он явился ко двору султана и сумел поступить на службу хаджибом. Бойкостью и красноречием он привлек к себе внимание. Как говорилось выше, он исполнял должность хаджиба до сражения у реки Синд. Тогда погибло много достойных людей, в том числе и вазир Джалала Шамс ал-Мулк. Фахр Дженди за неимением лучшей кандидатуры, был назначен исполняющим обязанности главы вазирата временно, пока не найдется человек, по роду и уму соответствующий этой должности.
После того, как он избежал расправы в Дженде, судьба была к нему благосклонна. Он оставался номинальным главой вазирата все это время у власти, решая все вопросы наихудшим образом. Кто бы ни обращался к нему, уходил разочарованным. Фахр Дженди преследовал лишь одну цель – личного обогащения. Жалобы на него все время поступали к султану. Но из-за тягот военного времени у султана не было времени заниматься кадровыми вопросами. Число недовольных вазиром росло, но он продолжал оставаться у власти. Даже получил лакаб Шараф-ал-Мулк. А султан, испытывавший к нему неприязнь, продолжал терпеть его, позволяя ему решать вопросы целых областей и провинций. Его люди рыскали по городу в поисках наживы, но всюду натыкались на противодействие Низама, раиса города. Как мы помним, султан сохранил полномочия семьи Туграи. Смириться с этим Шараф ал-Мулк не мог. Город по праву принадлежал ему. Вазир явился к вазиру и потребовал выплат налогов – копчура,[54] тамга[55], нал-баха[56], шараб-баха[57], а также хараджа.
