Ознакомительная версия. Доступно 23 страниц из 113
— Ясно. Спать где будешь? — продолжил копать мужчина.
— Точно не знаю. Наверное, в палатке под горой. Главное — подальше от улиц, где отсидевшие живут.
Водитель посмотрел мне в глаза, потом в окно, потом снова в глаза и стал бегать зрачками. Десятью секундами позже он спросил:
— От гостиницы не откажешься?
— Да не, я путешественник, по хардкору гоняю, — подпрыгнув на сиденье, продолжил топить я.
— Понятно, не откажешься.
Через пять минут я смотрел вслед захлопывающейся двери, пошатываясь рядом с ресепшеном гостиницы «Парус». В руке лежал ключ от трехместного номера «стандарт». Открыв дверь, я сбросил вещи рядом с мусоркой, а сам побежал прыгать на кровати, как парень из детского лагеря. «Я только что хотел спать в палатке, а теперь оказался один в трехместном номере. Где зэки? Где опасность? Где Стас с Серегой?»
В дверь постучали. Я спрыгнул с кровати и открыл номер. На пороге стоял тот же мужчина, протягивая пакет с горячей картошкой и котлетой. «Златоуст отвечает взаимностью. Ночью особо не высовывайся. Днем сходи в горы. Приятного». Он положил на тумбочку пакет и захлопнул дверь. Я тут же распахнул ее, выбежал в коридор и прокричал ему: «Зачем вы это делаете? Как я могу вас благодарить?» Мужчина сбавил шаг, обернулся через левое плечо и, подмигнув мне, заявил: «Хорошие люди должны помогать друг другу». Эта фраза стала девизом всего путешествия. Я вернулся в номер, открыл пакет с едой, достал визитку и прочитал: Илья Александрович, директор ООО «Планета».
Прозвенел телефонный звонок. Я поднял голову со стола и снял трубку. «Это путешественник? Добрый день. Ваш номер забронирован до двенадцати дня, продлевать будете?» Кто ж мог знать, что их клиент отрубился за столом и продрых в такой позе всю ночь? Через пятнадцать минут, наперекосяк с рюкзаком, из которого торчали наспех покиданные вещи, я предстал с повинной перед работниками отеля. На это они посмеялись и вручили в подарок купон на 100 рублей в местной столовой. Цены в Златоусте, в отличие от жителей, не кусались, и полный комплексный обед стал расплываться по самым отдаленным уголкам желудка. Из Москвы я захватил тряпочный рюкзак «Quechua», который в скомканном состоянии помещался в карман, а в разложенном вмещал фотоаппарат, блокнот, ноутбук, толстовку и горный воздух Урала. Я забросил тяжелый рюкзак под лестницу в отеле, включил на плеере знаменитый альбом «Live at Woodstock» Джимми Хендрикса и с Кечей за спиной выбежал на улицы Златоуста.
Люди встречались и впрямь нерадушные, озирающиеся, одетые в рабочие костюмы и серые офисные наряды, но заинтересованные и готовые помочь. Поначалу я отправился на гору Косотур, выросшую посереди города, окаймленную трамвайными путями и покосившимися избами. Добравшись до верхушки горы, я обнаружил огромную пачку овсяного печенья, загоравшую на солнце, и немедленно употребил по назначению. Вся гора давно не стриглась и поросла поначалу хвоей, а затем красавицами-березами. Я бегал от одной к другой и обнимал их, вопрошая, каково живется в Златоустах, а после упал посереди леса и растаял в шуме травы и пении птиц. На всей горе были замечены один я, один лось, один трехлетний Ваня и один тридцатилетний папа.
Часом позже стае разъяренных собак не удалось догнать мои улепетывающие пятки, уносящиеся прочь из соседней деревни. На радостях я решил отправиться в национальный парк Таганай, который представлял собой сплетение горного массива, лесов и рек. Высунувшийся из будки лесник на входе предупредил, что не стоит заходить далеко, ибо солнце уже клонилось к горизонту, на что услышал доносимое ветром «ага».
Я прыгал по камням и скалам, обтекаемым реками, вторил звукам ежей, дятлов и ветра, радовался соснам и купался в листве. После недавнего дождя тропинки размыло, и приходилось наступать только на определенные сухие участки, шпагатом расставляя ноги. Нет-нет — да я шмякался в лужи. Потом спокойно шел со слегка поджатыми пальцами и смотрел на точку чуть выше горизонта, пытаясь распрощаться со своими мыслями — все, как завещал дядя Карлос. Так незаметно пролетело километров семь, я добрел до двухсотступенчатой лестницы, ведущей на соседнюю гору, и присел попить водицы из родника. Солнце настойчиво покусывало дальнюю вершину большой Уральской сопки, лес блестел всеми оттенками фотошопа, желтыми и красными цветами, а родник журчал: «Пора обратно». Внезапно пришло осознание, что сегодня надо бы уехать в Челябинск, что до цивилизации 7 километров по лесу, что транспорт уже, очевидно, не ходит, вещи покоятся на другом конце города за 20 километров, а живот урчит грезами о еде. Я попробовал отыскать ягод, солнце окончательно спустилось в погреб Земли, а родник зажурчал еще настойчивее. Делать было нечего: я включил фонарь и попробовал идти.
Вы когда-нибудь ходили ночью по дикому лесу в одиночку? Это похоже на копание в потаенных уголках своего сознания. Наугад ты прыгаешь с камня на скалу, проскальзываешь в грязь и трясину, сбиваешь мелких животных ногами и пытаешься разглядеть хоть что-то. Я выключил фонарь и принялся слушать. Уши зажужжали, а в горле появился увесистый комок. Стояла абсолютная тишина. Природа обнажила свою глубокую печаль, пронзающую все живое, словно приоткрывая занавесы тайны. Казалось, именно тут Бог озарился создать человека. Я стоял неподвижно и слушал минут десять, после чего начал различать из общей каши отрывистые звуки. Слышал, как ползет червяк, и будто сам изгибал руку подобно ему, чувствовал, как падает пожухлый лист, гонимый ветром, и сам желал гнаться, улавливал, как скрипела ветка, и был готов издавать такие же звуки. Если гармония с природой возможна, то я явно делал шаг навстречу ей.
Можно было различить только три цвета — темно-синий, цвет неба; вспыльчиво-белый, цвет звезд; черный, цвет всего остального: стволов деревьев, клубов травы с кустами, перекладин веток, моего тела и настойчивой смерти. Я упал в траву и уставился перпендикулярно вверх. Сквозь виньетку леса проглядывался космос. Я помахал ему рукой, включил фонарь и зашагал дальше.
Потом, минуя охрану национального парка, выбрался в город, добрел до отеля, стрельнул мелочь на уже не ходящий трамвай, отдал мелочь, залез на гору, дождался часу ночи, доехал с машинистом товарняка до вокзала и вышел на перрон. Проходящий транссибирский поезд стоял здесь две минуты, и моей задачей было любым способом запрыгнуть в него.
Когда колеса поезда перестали стучать, я ринулся в плацкартный вагон, продумывая план: «Так, будет секунд десять, чтобы объяснить, почему меня надо пустить. Скажу, что еду в кругосветку, нет денег, и хочу поцеловать проводницу в щеку за два часа езды в поезде».
— Здравствуйте!
— Доброго времени суток, молодой человек! У вас какое место? — широко улыбнулась мне короткостриженая заспанная проводница в серо-красной форме. Проводников поездов, следовавших на дальние расстояния, всегда можно было отличить по большим синякам под добрыми глазами.
— Понимаете, я еду вокруг света, у меня совсем нет денег. Мне позарез надо в Челябинск. Давайте я вас в щеку поцелую, а вы меня на свободное место впустите?
— Чтоооо? Нет у меня свободных мест! Не пусчу!
Ознакомительная версия. Доступно 23 страниц из 113
