У меня часто спрашивают, как вести себя в обществе.
Я привожу в пример картофельное поле: все растут, все цветут и никто не высовывается. Не высовывайтесь, и любое общество будет к вам благосклонно.
Из проповедей Ею Высокоблагочестия. т. 109 Катарина подвела меня к дверям обеденного зала и словно растворилась в полумраке коридора. Я потянула на себя тяжелую резную дверь и вошла.
Обеденный зал, как и многое в этом замке, был колоссальным по размерам. В центре стоял длинный овальный стол, притягивающий взоры роскошной сервировкой и множеством серебряных ваз с розами и лилиями. Зал был ярко освещен свечами, и я увидела, что в благопристойной близости к столу прогуливаются парами и небольшими группками человек двадцать пять — тридцать. Преимущественно взрослые, но затем я заметила, что украшенные мозаикой стены подпирают с полдюжины подростков вроде меня, и вид у них голодный и раздраженный.
Внезапно около меня материализовался мессер Фигаро и тихо молвил:
— Я очень рад, госпожа Люция, что вы явились к обеду без опоздания. Позвольте, я познакомлю вас вон с той группой молодых людей, один из них поведет вас к столу. Так принято.
— А почему никто не садится за стол? — тихо спросила я.
— Ждут появления его светлости, — пояснил Фигаро. — Идемте.
Фигаро изящно взял меня под руку и столь же изящно подвел к группе юнцов, от скуки выдергивающих золотые нити из окантовки гобелена.
— Добрый день, господа, — молвил он, учтиво кланяясь. — Позвольте представить ваше благородное общество компаньонке герцогини госпоже Люции Веронезе.
У юнцов сразу загорелись глаза. Все-таки я буду поинтересней гобелена. Хотя бы первые пять минут.
— Господин Паоло Кондорито, сын поставщика двора его величества.
Паоло был прыщав и надменен. На правом предплечье его куртки был приколот здоровенный бант из золотой парчи. Из уроков придворного этикета я вспомнила, что такой бант на плече юного господина означает, что у него имеется высокородная возлюбленная-покровительница. То-то он на меня даже глазом не повел. Хотя мне слабо верится, что с такими прыщами можно оказаться любовником знатной дамы… Впрочем, о вкусах не спорят. Может, она делается сама не своя от наслаждения, когда устраивает ему чистку лица.
— Госпожа Люция Веронезе — господин Андреас Папандреу, старший сын валахского князя древнего рода Папандреу.
Ой, ну этот вообще практически отвернулся. Древний род! Густая кровь! Куда мне до него! Хотя Валахское княжество — нищее, да и на карте имеет размер собачьей блохи.
— Братья Эдмунд и Сервант Макконахи — единоутробные сыновья Рочестера Макконахи, дальнего родственника рода Монтессори по отцовской линии.
— Привет, — выдали братцы. Ну, эти хоть рты открыли.
Я посмотрела дальше, и, как поется в известной душещипательной лирической балладе, мое сердце остановилось.
На меня с веселыми искорками в бессовестных карих глазах смотрел юноша лет восемнадцати, то есть достигший совершеннолетия, и рядом с ним все остальные казались просто щенячьим выводком. Он был строен и подтянут, его кожа, казалось, излучала свет, как излучают его старинные изваяния из мрамора. Во всем облике наблюдалось такое благородство, что я не могла понять — что он делает здесь, а не при королевском дворе?
— А это, — молвил Фигаро, — подающий большие надежды и близкий самому герцогу поэт Юлиан Северянин.
— Рад знакомству, прекрасная госпожа, — учтиво склонил голову поэт.
Что это значит — «близкий самому герцогу»?
Я постаралась стряхнуть с себя наваждение его глаз и сделала общий реверанс:
— Я безмерно счастлива, господа, нашему знакомству. Надеюсь, что у нас найдется немало тем для бесед. Я бы хотела осмотреть здешние гобелены. Никто не составит мне компанию?
— Удостойте меня этой чести, прекрасная госпожа, — поэт Юлиан Северянин протягивал мне руку и улыбался, как падший ангел из верховного легиона Истребителя.
Я лишь улыбнулась в ответ, и мы двинулись по залу, осматривая гобелены. Якобы осматривая гобелены. На самом деле я только и делала, что бросала исподтишка взгляды на подающего надежды поэта. Хорош, нет, прекрасен! И очень, очень зловреден, коварен и испорчен — свои собственные пороки я очень легко могу определить в других людях. Может быть, поэтому он не носит банта высокородной любовницы на своем гордом плече. С ним боятся связываться, чтоб не погубить репутацию. Или наоборот, у него, наверное, этих бантов столько, что он их коллекционирует, прикалывая на стенку булавками, как бабочек. Я невольно хихикнула.
