Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 116
– Вам – не стражам, но спутникам моим в странствиях земных – доверяю… Князь Святослав державы не созиждет! Ибо видит власть в силе, а власть – в правде. Правды же он не имеет. Правда его была, когда он на Итиль воев вел, когда державу оборонял. Но воителем сильным быть – не вся служба княжеская. Князь не себе, но народу своему служит… А Святослав дружине служит, да и то не всей, а только варягам. Он – один, и его предадут на погибель, ибо он во мрак язычества державу свою влечет, а держава Киевская к свету православия стремится. Кроткие наследуют землю. Кроткие, а не воистые, – повторила она, – ибо у кротких – правда. Князь ее постоянно искать должен, иначе его ждет погибель.
Она молчала долго, следуя мыслям своим. Потрескивали дорогие восковые свечи, плясали отсветы на иконах в божнице, на беленых стенах шатались тени.
– Блажен князь, егда слышит правду кротких, ибо они глаголют правду Господню. И державу наследует их воля, а не воля княжеская. Ныне князь проливу воли кротких идет…
Коленопреклоненные старые воины жадно слушали каждое ее слово.
– Держава созиждется не силою, но духом единым. Единения в духе искать надобно. И Вавилон разноплеменный пал, и Бог разметал языки по лицу земли; и Хазария богопротивная хоть сильна покуда – время ее сочтено. Ибо не запоры и оковы крепят державу, но дух единый. Князь – что?.. Он и в жизни-то своей не властен, а когда гласа народа своего слышать не хочет, то державе своей опасен. – И, делая над собою усилие – мать ведь Святославу, она сказала, словно сама себе: – Святослав не обратится к истине. Не принимает Господь мои молитвы! Упустила я его. Святослава-князя убьют. Его и сейчас-то не сила дружины держит, но жизнь моя. Кто придет за ним? Хочу князем Ярополка.
И дружинники кивнули, думая, что им поручается новая служба.
– Погодите! – сказала она, кладя им руки на плечи. – Погодите. И Ярополка судьбу я вижу плачевну. Не успеет он собрать дружину верную. Сильны сыны сатаны в державе нашей, и диавол, учитель их, хитростен. Надобно дальше смотреть. Меж народом княжеским и князем дружина стоит. Дружину менять нужно. Новые люди веры Христовой, Господу служащие всем сердцем, всем помышлением, прийти должны… Они щитом князю станут, они, яко стрелы, пронзят все тело державы и скрепят его. Они… Благословляю вас искать для новой державы воинство новое.
Она перекрестила их седые головы, дала приложиться к руке.
– Не плачьте, – сказала она мягко. – Я за службу вашу Бога просить о вас буду. Тяжела она, но во благо служба сия…
* * *
Весной, едва поднялась первая трава из степи, как вал морской надвинулись печенеги. Они легко форсировали Днепр и обложили едва успевший затвориться Киев так плотно, что невозможно было подойти и напоить коней в Лыбеди-реке. Их нашествие было полной неожиданностью для Ольги и для воеводы славянского Претича, что с малой дружиной стал на стены.
Почему пришли с левого берега кочевники? Чего добиваются они? Устоит ли Киев, ежели пойдут они на штурм?
Княгиня старая, но не согбенная и думные бояре ее, седые, будто пеплом подернутые, сели обсуждать происходящее…
А под стенами уже дрожала земля от конского топота. Пылали костры до самого горизонта, и голоса печенегов слышны были на безмолвных стенах киевских.
– Князь с дружиной далеко! – сказал Претич. – С малыми силами нашими в осаде не отстояться.
– Где князь сегодня? – спросила Ольга.
– В месяце езды, ежели со всей дружиной поспешать будет.
– Подайте весть князю, – приказала старуха. И, тяжело повернувшись к воеводе, спросила: – Претич, как думаешь, чью руку печенеги держат?
– Тут и думать нечего! – сказал Претич. – Царьграда. Нонь князь с царем болгарским Калокиром Царьград крушит – вот они со спины и ударили.
– Князь четвертое лето на Царьград походом ходит, что ж печенеги прежде мирны были?
– Видать, договор у них с Византией.
– У них и с нами договор.
В открытые окна терема ветер доносил запахи степи и дымных костров, на которых печенеги жарили конское мясо.
– Лазутчиков с левого берега нет? – спросила в тишине Ольга.
– Нет. Не пройти ко граду.
– Надобно вылазку сделать. Отогнать их маленько… – предложил один из молодых бояр.
– В пустоту ударишь! – сказал Претич. – Они живо от ворот откатятся, за собою в степь тебя утащат, а дорогу назад перекроют. Вот ты и полоняник, а и меча ни с кем не скрестишь…
Княгиня долго молчала, сжимая старческой худой рукою посох.
– Войско за стены выйти не может, а мысль преград не знает! – сказала она непонятную военачальникам фразу. – Кто печенегов подкупил? Царьград? Думайте, бояре да воеводы!
– Ежели и Царьград, – сказал после долгого молчания Претич, – то через хазар.
– Видишь, как ловко. И тем и этим на пользу, – сказала княгиня. – И через Тьмутаракань, не иначе, хазары послов византийских с дарами к печенегам пропустили… – И она вдруг улыбнулась.
– Что, матушка? – вздохнул Претич. – Что веселого ты нашла в нашей беде нонешней? Оборониться-то нечем! Дружины нет!
– Это и есть оборона наша, – сказала княгиня. – Уж коли так Бог судил. С Византией князь воюет, но не Киев…
Воеводы насторожились.
– Хазария недобитая мечтает как можно более воев наших руками печенегов истребить. Дескать, пущай печенеги и славяне с варягами и русами друг друга бьют – глядишь, на их костях и Хазария прежнюю силу вернет. И кинулись бы вы с печенегами драться, потому что князь Византию воюет, а печенеги союзны грекам!
– Никак не уразумею я, к чему ты, княгиня… – начал Претич.
– Так ведь и мы грекам не враги, – сказала княгиня и добавила властно: – Берите дары. Берите попов и послов византийских, пущай во всем облачении к печенегам выходят. И уверяют их в дружестве, и пусть не возвращаются, пока печенеги от стен не отойдут. Они войны хотели, они в крови нас утопить задумали… – сказала она, ни к кому не обращаясь. – Но Господь заповедал: «Кроткие наследуют землю». Кроткие…
Она стояла все время у окна и глядела, как выходило поутру из ворот посольство. Как целый день там, во глубине серых кибиток печенегских, волнами подымались и гасли голоса. И отошла, только когда с гортанными криками печенеги стали откатываться от стен.
Телохранители помогли ей вернуться в княжеский покоец. Чувствуя старчески непослушное и неуклюжее тело свое, едва переставляя ноги, доползла Ольга до подобия трона, будто надломилось в ней что-то. Широко открытыми глазами смотрела она округ, словно впервые видела покои свои и божницу, прикрытую занавеской.
– Отодвиньте, – повела она слабой рукою.
Дружинники-монахи осторожно отвели занавеску. Среди мелких икон одна большая, византийского письма, засияла, как драгоценный камень. Богородица Одигитрия смотрела на княгиню, испуганный ребенок прижимался щекой к щеке ее…
Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 116
