Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 99
«УАЗ» через КПП выехал за пределы военного аэродрома и направился по дороге в сторону Воронежа.
— Вас, Наталья Викторовна, мне велели доставить в местное отделение Роспотребнадзора, а вас, Олег Иванович, в местное управление ФСБ. РПН по пути, высадим Наталью Викторовну и поедем дальше. Ну а там уже по обстановке и обстоятельствам.
— Город точно закрыли? — напрямую спросила Наталья.
— Ну… — Кочергин замялся. — Пока неофициально, да. Людмила Сергеевна, наш руководитель РПН, по совету вашего Думченко, пока тоже объявила вроде как учения.
— И каков результат?
— В смысле?
— Как люди работают в этом режиме?
— Я как бы не задавался этим вопросом. Никто в таком виде его передо мной не ставил. Если вы ставите, то я отвечаю, что пока у меня нет данных. Впрочем, я понимаю, что вы хотели узнать, Наталья Викторовна, понимаю. Вы хотите узнать, насколько серьезно воспринимают ситуацию те или иные должностные лица. Так?
— Да. — Наталья кивнула.
— За всех я сказать не могу, но полиция настроена очень серьезно. Им же неважна причина, понимаете? Сказано перекрыть въезды в город и выезды из него, они стоят и перекрывают. У нас с этим просто. Приказ, и все.
— Я так понимаю, что вы намекаете на структуры, где приказ не значит так много? — уточнил Пичугин.
— Ни на что я не намекаю, — Кочергин поморщился. — Но за своих ребят я ручаюсь, на силы МЧС тоже можно положиться. За остальных сказать ничего не могу.
— К счастью, на данном этапе много зависит именно от ваших ребят, — произнесла Наталья. — И от сил МЧС. Которые выполняют приказы и вопросов не задают.
Пичугин не без удивления покосился на Наталью. Прошлой ночью она иронизировала по поводу полицейского, ответившего ей «не могу знать» на въезде в больничный корпус. Мол, солдафоны бездумные, не могут даже по-человечески разговаривать. Но тут, похоже, серьезность ситуации заставила ее несколько иначе взглянуть на такое положение дел и увидеть в воинской дисциплине не замеченные ранее достоинства.
«Чем серьезнее ситуация, тем меньше приходится полагаться на эмоции и больше на простые, почти рефлекторные, мотивации», — подумал Пичугин.
Он заподозрил, в каком направлении мыслит сейчас спутница и почему цепочка этих размышлений началась с обсуждения возможности или невозможности произнесения слова «чума».
— Посмотрите документы. — Кочергин передал через плечо прозрачную папку с бумагами. — Это отчеты от «Скорой» и копия из истории болезни — со слов сотрудников бригады, при осмотре в больнице. Людмила Сергеевна просила передать.
Наталья взяла бумаги, прочла несколько листов. Нахмурилась.
— Что там? — спросил Пичугин.
— Ничего хорошего. — Она передала часть бумаг. — Отчет бригады я видела, Думченко перебросил на смартфон электронной почтой. Там фигурирует версия, что потерпевший был избит. Драка? Это по вашей части, Станислав Аркадьевич.
— По моей. Но толку мало. Зацепиться не за что. Кто бил, за что били… Ни личность не установить… Вообще ничего. Скверно. Опера прошлись по всем ночным клубам, камеры во дворах посмотрели, хотя у нас их не больше десятка. Нигде ничего.
Возле здания Роспотребнадзора водитель остановил машину.
— Прибыли, — сообщил Кочергин. — Вам, Наталья Викторовна, выходить, а нам чуть дальше. На вахте вас ждут. Удостоверение при вас?
— Разумеется, — ответила женщина.
Она была одета в гражданский костюм, потому что не успела привести в порядок бордовый мундир офицера РПН, когда срочно вылетела из Москвы. Впрочем, форменную одежду она вообще не особо любила.
Пичугин открыл дверцу и выбрался из машины, пропуская Наталью с кейсом.
— На пару слов отойдем, — шепнул он ей.
Они удалились от машины метров на десять в сторону лестницы, ведущей к главному входу.
— Ты решила не скрывать больше слово «чума»?
— Не знаю. Не решила еще, а что?
— Мне бы хотелось придерживаться с тобой общей политики.
— Вспомни ночное совещание штаба РПН в Москве после пресс-конференции. Чем закончилось?
— Все, кроме нас, разъехались по домам.
— Верно. А что было бы, если бы и мы с тобой так расслабились?
— Все пассажиры рейса из Оренбурга стали бы источниками заразы и разнесли бы ее по всей Москве и России.
— Верно. Представляешь, сколько людей пришлось бы буквально отлавливать и насильно перемещать в эпидемиологические лагеря, спешно развернутые за городом? А сколько бы неизбежно погибли при имеющемся проценте смертности? Те, кого не успели бы найти?
— Твою роль в спасении города я вообще считаю ключевой, — признался Пичугин.
— Дело не в этом, а в том, что и Думченко как руководитель РПН, а с ним и Пивник как заместитель главного врача московской «Скорой» по эпидемиологии прекрасно знали, с чем мы столкнулись. Уже были результаты анализов таксиста Ширяева, и не было сомнений, что это именно чума в легочной форме. Это для журналистов мы придумали обтекаемую фразу «атипичная пневмония». Но даже в такой ситуации люди позволили себе спокойно поехать домой, удовлетворившись такой версией событий, которая позволяла им особо не напрягаться. Придумав обман для других, руководство штаба подсознательно само поверило в эту обтекаемость. Подсознательно, понимаешь? Если они там решили идти по следу болезни, закрывая очаги по мере их возникновения, то и тут будет то же самое. А знаешь, как та же ситуация стала бы развиваться в Европе, случись такое там, а не в Москве?
— Ну, там бы не стали раздумывать, конечно. Объявили бы эпидемию, привлекли бы армейские подразделения.
— Именно так. А знаешь, почему?
— Ну, менталитет…
— Менталитет тут ни при чем, — жестко ответила Наталья. — На эффективную борьбу с террористами им решительности не хватает, но с чумой все будет совсем иначе! Тут дело в генетической памяти об опустошительных эпидемиях, выкосивших, без преувеличения, половину населения средневековой Европы. Там слово «чума» подействовало бы не столько на разум, сколько на то самое подсознание, доводя действия насмерть перепуганных должностных лиц до простых, но эффективных рефлексов.
— Вроде армейских? — Пичугин не удержался от язвительного тона.
— Да. Я понимаю, что у тебя вызывает иронию. Да, я нелестного мнения о военных и других людях, бездумно выполняющих приказы. Но это в обычной жизни. На войне, скорее всего, только такое поведение и допустимо. Вот я и думаю, что всех этих людей, гражданских, не знающих слово «приказ» и давно уже позабывших о «черной смерти», можно мотивировать на предельную сосредоточенность только одним способом.
— Произнеся слово «чума»?
— Да. И напомнив, что именно оно означает. Я хочу им напомнить, что костехранилище в Чехии построено из останков погибших именно во время этой эпидемии! Кощунство, конечно, но это память ужаса.
Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 99
