Ровена слишком расстроилась словечком, сказанным Марли о ней, и не заметила, когда та подошла к ней вплотную. Сестра Гарета стояла, упершись руками в бока. Ровена украдкой разглядывала ее, пытаясь определить, было ли лицо Марли, надежно спрятанное за волосами, такое же страшное, как эти черные космы. Вместо того чтобы отбросить их, Марли, напротив, встряхнула головой, прикрывая лицо еще больше, что не позволяло Ровене определить ее возраст.
Когда Марли протянула руку, чтобы потрогать пшеничную прядь волос, Ровена с трудом подавила желание оттолкнуть эту руку. Золотой локон обвился вокруг ногтя Марли, украшенного полумесяцем грязи. Марли немного полюбовалась, затем провела локоном по кончику носа Ровены нежным ласкающим жестом. Ровена чуть не чихнула от щекочущего прикосновения.
— Хорошенькая, — произнесла Марли, насмешливо изогнув губы.
Гарет поднялся, встав позади Ровены.
— Руки прочь, маленькая сестренка. Она принадлежит мне. А не тебе. — Он не дотрагивался до Ровены. Ему не было необходимости в этом.
— Где ты приобрел такую?
— Я выиграл ее в кости.
Марли подняла одну бровь, едва видимую за густыми волосами.
— Забавно. Скажи мне, она всегда одевается как мальчишка или просто ты приобрел новые вкусы во время путешествия?
— Я не обязан отвечать на такой вопрос. Особенно тебе.
Марли оглядела их обоих.
— Она разговаривает или только дерется?
Ровена начала чувствовать себя подобно христианину между двух соперничающих львов.
— Разговариваю, — недовольно буркнула она.
Но ее ответ не заинтересовал Марли.
— У нее, может быть, даже есть имя?
Гордость, которую она давно забыла, заставила Ровену произнести сдавленным голосом:
— Ее имя — леди Ровена Фордайс.
Между Марли и Гаретом внезапно прошел как бы удар молнии, такой мощный и быстрый, что Ровене могло лишь почудиться это, если бы на ее шее, как от озноба, не шевельнулись волоски.
Марли снисходительно хмыкнула, одаривая ее честью прямого обращения:
— Вы не выглядите как леди. Слава богу, я их навидалась.
— То же самое она может сказать о тебе, — возразил Гарет.
Марли скорчила по-детски пренебрежительную гримаску. Она засунула в рот два пальца и пронзительно свистнула. Из-за деревьев выбежала пегая кобыла, такая же лохматая и неуклюжая, как и ее хозяйка. Марли устроилась на спине лошади, гремя своими доспехами.
Она кивнула на клячу Ровены:
— Ее ты тоже выиграл или тебе ее навязали силой проигравшие хозяева, чтобы хоть чем-то вознаградить себя?
Гарет взгромоздился на своего жеребца.
— Эта кляча — дар Блэйна. Результат его извращенного чувства юмора. Нам пришлось тащиться еле-еле, чтобы не заморить это бедное животное. — Пренебрежительный взгляд в сторону кобылы, казалось, включал в его замечание и Ровену.
— Жаль, что не заморили. — Марли пустила свою кобылу вперед.
Ровена ощутила родственную симпатию к своей лошади, обиженной, как и она. Она погладила морду животного, прежде чем вскочить в седло, и последовала за ними в сгущающуюся тьму.
Когда они добрались до Карлеона, начался ливень, как кулаками колотящий их сверху. Ровена слабо различала наклонный подъемный мост, темный двор замка, черные возвышающиеся каменные стены. Сильные руки обхватили ее за талию. Гарет ссадил ее с лошади и торопливо втолкнул в широко раскрытые двери.
Она стояла, вся вымокшая, затаив дыхание, на дне огромного колодца темноты. Она глядела вверх, но не могла увидеть крыши, которой заканчивалась бы эта чернота. Лишь когда ее дыхание восстановилось, Ровена смогла понять, что тьма лишь казалась такой глубокой из-за маленьких светящихся точек, расположенных вдоль каждой стены. Свечи. Свечи в зале, где нужны факелы, чтобы хоть что-либо увидеть. Холодок вновь коснулся ее тела.
Звон металла и крепкие проклятия сопровождали продвижение Марли по залу.
— Данла! — кричала она.
В зале появилось плавающее пятно света. Сначала Ровене показалось, что факел возник прямо из стены, но вглядевшись получше, она увидела старую женщину с согнутой спиной, вошедшую в зал из узкого коридора. Факел, который она несла, почти стелился по полу. Это могло закончиться катастрофой, поскольку в кружке света факела Ровена увидела, что камни пола были покрыты не камышом, а богатыми восточными коврами, края которых были сшиты в единое нескончаемое море роскоши.
Женщина, появившаяся из тьмы, улыбнулась беззубой улыбкой и пальцем поманила к себе Ровену. Ровена наклонилась к ней. В ноздри ей ударил запах шалфея. Губы женщины приблизились к уху Ровены.
— Добро пожаловать! — услышала она громкий крик, совсем оглушивший ее.
Ровена дернулась назад, ударившись ногой о какой-то неподвижный предмет. Гарету пришлось согнуться вдвое, чтобы поцеловать высохшую, как бумага, щеку старушки. Она радостно улыбалась ему.
— Данла почти глухая, — объяснил рыцарь Ровене. — Она думает, что мы все глухие.
— Я думаю, что так оно и есть, после того как она кричала нам в уши с самого детства.
Голос Марли громыхал, усиливаемый эхом. Где-то там наверху, на недосягаемой высоте, очевидно, все-таки была крыша. Ровене пришлось отступить назад, поскольку вертящаяся вокруг Данла чуть не подожгла ее штаны, размахивая факелом,
Гарет дернул за уголок платка Данлы, чтобы привлечь ее внимание. При этом он едва успел отскочить от опасного огня. Ровена не удержалась от смеха, но примолкла, когда Гарет указал Данле на нее, разъясняя ей что-то на языке немых.
Ровена склонила голову набок, наблюдая, как руки Гарета исполняют какой-то загадочный танец. Данла понимающе приседала и выпрямлялась, как будто делая книксены вместе с факелом, отчего по лицу Гарета пробегали удивительные тени. Откуда-то из темноты до Ровены доносились звуки тяжелого дыхания Марли. Завершив последний реверанс, Данла подтолкнула Гарета по направлению к дверям. Он бросил на Ровену непроницаемый взгляд и ушел, пройдя сквозь невидимый хаос зала, ни разу не задержавшись и ни на что не натолкнувшись.
Ровена все еще глядела ему вслед, когда почувствовала, что старушка тянет ее за штанину. Данла засеменила куда-то, таща за собой ногу Ровены, совершенно не обращая внимания на то, что сама Ровена все еще стояла на месте, словно вросшая в пол от удивления. — Чего она хочет? — прошептала Ровена. — Что он сказал ей?
Голос Марли ясно донесся до нее из темноты:
— Он велел ей хорошо накормить тебя и привести в его покои.
Ровена наконец почувствовала, что ее настойчиво тянут вон из зала. Изношенная домотканая материя представала отчаянным треском, но Данла не оставляла своих усилий.
