Вера добралась до Твери на попутке и электричке, попросила на станции у одной девушки разрешения быстро позвонить (свой телефон как бы сел), сказала маме срочно, прямо сейчас, ехать в Питер на вечернем поезде и скорей к тете, а если меня там еще нет, то позвонить к той питерской соседке Валяшки по этажу и посидеть у нее.
– Ты жива? – зарыдала мама. – Жива? Верочка!
Аккуратно ответила:
– Все в порядке. Жива. Ни слова никому. И не звони никому! Поняла? (С нажимом) МАА-МА!
Убрала из памяти телефона номер.
Отдала телефон, поблагодарила.
– Огромное вам спасибо! Думали, что тетя умерла, а она жива. Там наследники возбудились двоюродные. А мы-то родные, но в Москве. Надо срочно ехать, пока больную не ограбили.
Девушка с вытянутым лицом закивала.
Целый детектив получился.
Потом ехала только на попутках, понимая, что по всем постам отправлено описание ее внешности.
Питалась шоколадом и запивала водой.
Спала, лежа на заднем сиденье.
Затем Вера попросила остановиться у станции, села опять на электричку, через два часа вышла, доехала на попутке до трассы, поймала на шоссе машину и добралась до Питера.
Там опять поймала машину и добралась до дома.
Все сделала как сказала мама, во дворе нашла четыре кирпича, поднялась на седьмой этаж, встала на кирпичи, еле достала, выцарапала на притолоке большой, в полной сохранности ключ, стала открывать дверь – но оказалось, что она закрыта изнутри, видимо, на крюк. Поскольку при сотрясении двери крюк активно постукивал.
Вера занялась васисдасом. Деревянное окошко дребезжало в раме, не поддавалось. Надо было его поддеть ножиком.
Спустилась вниз, пошла искать, где купить нож. Хотела украсть нож в кафе, но пришлось бы заказывать еду, что не входило в планы Веры. Глаза ее закрывались.
Нашла в конце концов хозяйственный магазин. Купила тяжелый, мощный складной нож.
Поднялась.
Вскрыла раму окошка.
Аккуратно поставила васисдас себе под ноги.
Хотела залезть рукой и поддеть крюк.
Но Валяшка была умной старухой. Она с той стороны заказала вставить стекло, чтобы в безопасности взглянуть на посетителей.
Ее умная племянница была вся в тетку своим острым, хитрованским в нужный момент умом. И она это понимала сама. Сейчас некстати вспомнила недавнюю милую историю. Она пронеслась в мозгу одной секундой, не дольше. Как говорил бывший, мы мыслим образами.
Вот этот образ, та ситуация, как она заставила своего психолога оплатить их развод, сразу явилась – это была песня!
Вера, уже после суда, сказала ему, что взяла большую ссуду в банке под его «Инфинити», все же у них общее, у супругов – а документы на бесполезный троллейбус лежали у него, у малыша, в чемодане, до лучших времен. Которые наступят, он был уверен, милый мальчик.
Он все еще жил у Веры с ее мамой и питался из их холодильника, спал на кухне.
Он объяснил, что не может съехать, так как сдал свою комнату в Апрелевке до весны, как выяснилось. А на деньги эти ничего не снимешь, да они у него и отсутствовали, потому что он их сразу дал в долг.
«А что эти цветные бумажки хранить», – заявил он.
То есть, как выразилась мама, наш бывший занялся ростовщичеством. «Старуха процентщица», называли они его теперь.
Вера, вдохновленная таким оборотом судьбы, больше уже не стеснялась и заявила процентщице, чтобы он шел вон отсюда и что он теперь должен банку половину ссуды.
Он ахнул: «Как ты посмела это даже тронуть! Мои вещи!» И употребил мат, довольно умело.
А их ведь уже развели. Но он не оплатил развод, пожалел деньги, три копейки. Живя у них с мамой на этом основании. Считая себя женатым.
Так что, сказала Вера, ты же еще муж. И отвечаешь за взятую ссуду.
И он тут же побежал оплатил развод – и, наверно, уговорил девушку поставить ему другую дату. Пораньше. Купил, может быть, плиточку шоколада, скупердяй.
Но замок они с матушкой сразу сменили, он был куплен заранее, и слесарь ждал вызова. И чемодан выставили на лестничную клетку.
И избавились от психолога, выслушав его мат через дверь.
Человек мыслит образами, и следующий образ был, что Вера берет кирпич и разбивает им стекло.
Далее она представила себе картинку – потом что, лезть через раму по осколкам? Вставши на два кирпича? А третий кинуть по ту сторону, чтобы было на что ступить? Васисдас ведь высоко расположен.
Возник следующий образ: а вдруг кирпичик не так ляжет, отскочит дальше? Или вообще расколется? Тогда лезть обратно наружу и спускаться во двор искать другие?
И грохот пойдет на всю лестницу, и найдется еще и соседка по черной лестнице, чтобы вызвать кого надо.
Что-то в голове происходило. Трудно было стоять. Тряслись коленки.
Вера вспомнила про три стеклышка в кармане. Так. Ежели это алмазы…
Это были алмазы, лучшие резчики стекла в мире.
Вера самым большим, который был как карандаш, вырезала в окошке кривую дыру, нырнула по ту сторону своей длинной рукой, подняла крюк.
Вставила обратно васисдас, повернула кривой гвоздь, еще удержавшийся на раме. Васиздас, разумеется, при рывке обязательно свалится, надо его будет как-то прибить гвоздем, но потом.
Забрала с собой в квартиру все четыре кирпича, чтобы не оставлять улик.
Внутри нашла веник с совком, вышла, подмела на лестнице. Аккуратно закрыла дверь тетиной квартиры на черный ход, осторожно навесила крюк обратно, чтобы не потревожить васисдас.
Прошла в комнату, легла на истлевший ковер, подложив под голову два кирпича и сверху сумочку и накрывшись шубкой, и проспала до приезда матери.
Васисдас, конечно, упал бы при ее появлении и попытке открыть дверь, однако же мама была предупреждена.
Позвонила и позвала дочь.
На том оба телефона были выброшены в мусорный контейнер, и в дальнейшем поговорить по ним возможно будет только с помойными добытчиками-искателями.
Если только телефончики не уедут на мусоровозе на далекую свалку в окрестностях огромного города.
Ведь по телефону можно было бы с большой точностью найти местоположение беглой Веры. Если бы у полковника был ее номер.
Но полиция знает как найти номер телефона человека по вызванному в данный день и час такси до Шереметьево.
Вдвоем мама с дочерью кое-как, но быстренько приколотили раму васисдаса найденным у Валяши гвоздем и дворовым кирпичом, с которым Вера уже сроднилась, она проспала на нем щекой до приезда мамы, сумочка упала.
