Собака и хозяин умирали от жажды. Вдруг, поглаживая Тигра, Артур наткнулся на бечевку, которой оказалось обмотано туловище пса. Под его левой лапой бечевка удерживала клочок бумаги.
Артур Пим умирал от слабости, последние проблески его рассудка уже готовы были померкнуть… Однако после безуспешных попыток высечь огонек он сообразил натереть бумагу фосфором, и только тогда – тут не опишешь всех мельчайших деталей его мучений, которые живописует Эдгар По, – его глазам предстали страшные слова, завершавшие жуткое послание, тускло засветившееся на какую-то долю секунды: «…кровью… Хочешь жить, не выходи из убежища».
Представьте себе положение, в котором оказался Артур Пим, запертый в трюме, стиснутый стенками ящика, без света, без воды, с одними горячительными напитками, не способными утолить жажду!.. А тут еще призыв продолжать таиться, которому предшествовало слово «кровь» – страшное слово, пропитанное тайной, страданием, ужасом!.. Неужели на борту «Дельфина» разгорелось сражение? Может быть, на бриг напали пираты? Или взбунтовался экипаж? И как долго это длится?
Можно было бы предположить, что, пощекотав читателю нервы такой беспредельно кошмарной ситуацией, поэт исчерпал возможности своего воображения. Но куда там! Его кипучий гений и не думал довольствоваться достигнутым!
Артур Пим, простертый на матрасе и погрузившийся в беспокойное забытье, слышит странное хрипение. Это Тигр: он тяжело дышит, его глаза сверкают в темноте, зубы лязгают… Он взбесился!
Вне себя от ужаса Артур Пим собирает все оставшиеся силы и уворачивается от клыков бросившегося на него зверя. Замотавшись в одеяло, раздираемое обезумевшим псом, он умудряется выскользнуть из ящика и запереть там Тигра, которому остается в ярости кидаться на стенки…
Артуру Пиму удается протиснуться между ящиками, загромоздившими трюм. Внезапно у него начинает кружиться голова, он цепляется ногой за сундук и падает, теряя нож. И в тот момент, когда ему осталось только испустить дух, он слышит, как кто-то произносит его имя… Чья-то рука подносит к его рту бутылку с водой. Он делает нескончаемый глоток, по его внутренностям растекается этот ни с чем не сравнимый напиток, ощущает высшее блаженство – и возвращается к жизни.
Проходит несколько минут – и вот уже Август Барнард, забившись в угол трюма, рассказывает ему в неверном свете фонаря о событиях, происшедших на бриге после отплытия.
Этому, повторяю, еще можно с грехом пополам поверить; далее же нас ожидает рассказ о событиях, выходящих своей совершенной невероятностью за пределы разумного.
Экипаж «Дельфина» состоял из тридцати шести человек, включая отца и сына Барнардов. После того как 20 июня бриг распустил паруса, Август Барнард неоднократно пытался добраться до Артура Пима, но тщетно. Прошло три или четыре дня – и на корабле вспыхнул мятеж. Предводителем был корабельный кок, такой же негр, как наш Эндикотт на «Халбрейн», только последнему, спешу оговориться, бунт не привидится и в страшном сне.
Далее повествуется о множестве кровавых событий, стоивших жизни большинству моряков, которые сохранили верность капитану Барнарду; в конце концов капитана и еще четверых посадили вблизи Бермудов в китобойную шлюпку, и более читатель ничего о них не узнает. Август Барнард тоже пал бы жертвой бунтовщиков, если бы не заступничество лотового с «Дельфина» Дирка Петерса, метиса из племени упшароков, сына торговца пушниной и индианки со Скалистых гор, – того самого, которого капитан Лен Гай собирался отыскать в Иллинойсе…
«Дельфин» под командованием старшего помощника взял курс на юго-запад, чтобы пиратствовать в южных морях. Что до Августа Барнарда, то он только и думал о том, как бы добраться до Артура Пима, однако его бросили в кубрик с закованными в кандалы руками и ногами, под напутственные слова корабельного кока, что выйдет он оттуда только тогда, когда «бриг перестанет называться бригом». Тем не менее спустя несколько дней Августу Барнарду удалось избавиться от кандалов, пропилить тонкую перегородку, отделявшую кубрик от трюма, и двинуться в сопровождении Тигра к ящику, где томился его товарищ. Он не смог до него добраться, но пес, по счастью, учуял хозяина, и Августу Барнарду пришла в голову счастливая идея привязать к шее Тигра записку со словами: «Пишу кровью… Хочешь жить, не выходи из убежища».
Как мы знаем, Артур Пим получил записку. Именно тогда он, умирая от голода и жажды, стал карабкаться по ящикам и выронил нож, звук падения которого привлек внимание его товарища и приблизил их встречу.
Поведав Артуру Пиму эту историю, Август Барнард добавил, что среди бунтовщиков нет единства: одни хотят вести «Дельфин» к островам Зеленого Мыса, другие же, в том числе Дирк Петерс, – в Тихий океан.
Что до Тигра, то его хозяин ошибся – он не взбесился. Просто он потерял терпение от жажды, и Август Барнард спас его, вытащив на бак.
Тем временем проявились недостатки в креплении грузов, недопустимые на торговом корабле, ибо от прочности крепления зависит устойчивость судна. Ящики же, которыми был забит трюм «Дельфина», ездили с места на место при каждой волне, поэтому пребывание в трюме сделалось опасным. С помощью Августа Барнарда он добрался до нижней палубы и спрятался неподалеку от кубрика.
Метис Петерс демонстрировал дружеское расположение к сыну капитана Барнарда, поэтому Август стал задумываться, нельзя ли, опираясь на помощь лотового, вновь овладеть судном. Ждать пришлось недолго. Спустя тринадцать дней после отплытия с Нантакета, а именно 4 июля, среди бунтовщиков вспыхнула ссора: одни хотели пуститься вдогонку за появившимся на горизонте небольшим бригом, другие предпочитали не отвлекаться по пустякам. Ссора привела к гибели матроса, принадлежавшего к партии кока, к которой примыкал и Дирк Петерс; ей противостояли сторонники старшего помощника. В результате на борту осталось всего тринадцать человек, считая Артура Пима.
Следующим испытанием стал страшный шторм, изрядно потрепавший «Дельфина», который дал течь. Пришлось заняться откачиванием воды и прилаживать под носом судна запасной парус, чтобы трюм не заливало водой. Шторм прекратился 9 июля, тотчас Дирк Петерс захотел избавиться от старшего помощника. Август Барнард заверил его в своей поддержке, однако о присутствии на борту Артура Пима упоминать не стал.
На следующий день один из матросов из партии кока, по имени Роджерс, умер в страшных судорогах. Никто не сомневался, что старший помощник отравил его. Теперь на стороне кока осталось всего четверо, в том числе Дирк Петерс. За старшего помощника стояло пятеро, и такой перевес мог сыграть решающую роль.
Нельзя было терять ни часа. Как только метис сообщил Августу Барнарду, что настало время действовать, тот рассказал ему об Артуре Пиме. Пока они договаривались о том, как завладеть судном, на бриг обрушился могучий вал, заваливший его на бок. «Дельфин» кое-как выпрямился, зачерпнув воды, и лег в дрейф под зарифленными парусами фок-мачты.
Это был удобный момент, чтобы нанести удар, хотя бунтовщики заключили между собой перемирие. В кубрике оставалось всего трое – Дирк Петерс, Август Барнард и Артур Пим, а в общей каюте – девять человек. Хорошо вооружен был лишь один из трех – лотовой. У него было два пистолета и кортик. Действовать предстояло очень осторожно.
