А сам не утопай, греби руками, Да и ногами тоже ты греби! А вылезешь на берег — за грибами С корзиною и палочкой иди.
А дальше что? Весь мир перед тобою! Вода: «Буль-буль» в карманах пиджака, Невзрачною весною голубою Найдешь на веточке уснувшего жука.
Я встала, потуже затянула шнурки на кроссовках, надела Рюкзак и спрашиваю деловито:
— Ну? Где дорога?
— Да вот она, дорога! — ответил Лёня и показал на выросшую перед нами гору, под прямым углом уносящуюся к облакам.
Пройдя по этой «дороге» метров двадцать, я почувствовала, что пора делать привал. Дыхание срывается, ноги как вата, сердце выскакивает из груди… Вдруг передо мною появляется маленькая женщина в сари и протягивает бамбуковую палку.
— Ваша трость, мадам! — говорит она.
Вот ведь как продумано! Если бы мне предложили ее внизу, я бы вряд ли купила эту палку. А тут мы поняли друг друга без лишних слов.
Я спрашиваю:
— Почем?
— Сто рупий, — ответила эта находчивая женщина.
— Двадцать пять! — говорю я, немного отдышавшись.
— О ’кей! — она согласилась.
Лёня все потом удивлялся:
— Как ты ловко скостила сто рупий на двадцать пять, будучи в таком отчаянном положении!
Забегая вперед, скажу — эта палка была мне в Больших Гималаях самым близким другом. Я привезла ее в Москву, она долго стояла у меня на почетном месте, как сувенир. А когда наш куст китайской чайной розы вымахал с дерево и начал падать, свою драгоценную бамбуковую трость я использовала в качестве опоры — теперь розовое дерево, усыпанное цветами, достигло потолка, заполнило всю комнату, и мы вообще не знаем, что с ним делать.
…Сначала дорога шла лесом, солнечной рощей, там мы впервые увидели золотистого фазана. Вот это было зрелище: густой хохол из ярко-желтых перьев, оранжевый с красным воротник в черную полоску, золотая спина, алое брюхо, каштановые, бурые, красные перья крыльев и золотой длинный хвост.
Мы поднимались долго, медленно, с камня на камень, Лёня опирался на штатив от камеры, он шел за мной и говорил:
— Ох ты, Марина, ноги у тебя плоскостопые, косолапые, именно на таких ногах нужно идти и покорять Аннапурну!
Я сразу вспомнила свою подругу Таньку:
— Ноги совсем уже больные, — она мне заявила, — а сердце юное, как не знаю что!..
И девяностолетнюю бабу Катю — та часто впадала в глубокую задумчивость, молчит-молчит, а потом скажет как отрежет:
— И в землю не хочу, и в печку не хочу!
— Знаешь, — она признавалась, — какой у меня в жизни был самый счастливый момент? Когда мой муж Миша сделал мне предложение:
«Катя, — сказал он мне, — выходи за меня замуж!»
Вот и у меня это самый счастливый момент, когда Лёня сказал:
— Я буду любить тебя до твоего последнего вздоха!
Он надел клетчатый кримпленовый пиджак в безумную голубую клетку, полосатые брюки, повязал галстук: один-единственный раз нарядился, как фазан, — и пришел просить у Люси моей руки.
Пьем чай, беседуем на разные темы, а он не просит и не просит. Я уже сижу как на иголках. Ему пора уходить. Мы вышли в коридор к лифту. Я говорю:
— Ну, что ж ты?
— Чего? — спрашивает Леня.
— Руки-то не попросил?
— Ах да! — говорит он. Вернулся и говорит:
— Я забыл попросить руки вашей дочери!
— …А ноги? — спрашивает моя мама.
Внезапно лес окончился — и нам открылись горные гималайские гряды. Некоторые хребты уже почти казались вровень с нами. Мы так этому обрадовались, что вынули фотоаппарат и только хотели сфотографировать Никодима с местными деревенскими детьми, которые у нас выпрашивали конфеты и шариковые ручки, как тут в объективе возник страшный черный старик. Он стал размахивать острым кривым ножом перед нашими носами, в левой руке он держал ухо вола! И при всем при этом хрипло кричал:
— Сфотографируй меня! Сфотографируй!..
10 глава
Следы снежного человека
К ночи мы добрались до первой стоянки. Это было счастье, поскольку внезапно из-за поворота выплыла грозовая туча и накрыла нас с головой. Хлынул такой ливень, что перед ужином мы руки с мылом помыли под дождем.
