Ознакомительная версия. Доступно 9 страниц из 41
Поперхнулся:
– Совсем как водка.
– Конечно, водка. А ты что подумал, кумыс? У меня Васька. Василиса его дома осталась.
– А ты чего тут?
– Путешествую, – уклончиво ответил Айтуган.
– Я тоже путешествую, – сказал Заур.
– Пешком?
– На паровозе.
– ?
– Студент. На посевную едем.
– А верблюд причем?
– А! Женщина попросила, – махнул рукой на свою глупость.
– Выпьем. За женщин, – хозяин разлил водку. Разломил краюху черного мягкого хлеба. Подал луковицу. Выпили, закусили. Стало хорошо и уютно. На посевную уже не хотелось.
– Что все-таки делаешь.
– По-разному. Сейчас баранов, овец пасу. Потом сено косить буду.
– Косой?
– Зачем? Трактор, косилка. А ты чему, молодой, учишься?
Заур посмотрел в безбородое маленькое личико казаха.
– Не моложе тебя. Русский язык с литературой.
– Это хорошо, – непонятно к чему задумчиво произнес казах и разлил по третьей.
– У меня отец на войне погиб. Как раз в конце. Сегодня поминаю. Выпьем.
Выпили. Помолчали. Казах оказался старым.
– Извини, – сказал Заур.
– Что извиняться? Мне два года тогда было. А у тебя кто?
– Дед. Киев освобождали.
Помянули деда. Выпили.
В степи раздался звук, похожий на стрекот мотоцикла. Затрещал у самой юрты и заглох.
– Петро, – улыбнулся рожденный в новолуние и выросший без отца.
Полог весело отлетел в сторону. В проеме показалось большое круглое лицо: нос картошкой, густые седые усы концами вниз до края подбородка. Крупная голова наголо выбрита. Глянешь – не ошибешься.
– О, ты дывы! Казах, грузин. Хохла ждете?
– Ждем, ждем, – обрадованно зачастил Айтуган.
– А вы как узнали?
– Во-первых, не «вы», а «ты». Ну, а во-вторых, ты себя в зеркало видел? Ну, а как только слово сказал, то и в зеркало смотреть не надо. Отца помянул, Айтуган?
– Помянул.
– И деда моего вспомнили.
– Налейте и мне, хлопцы. И у меня деды. Оба.
Налили. Выпили. Айтуган откуда-то достал инструмент: полугруша с длинным – на вытянутую руку – грифом. Щипнул две струны по очереди. Зачастил пальцами быстро, энергично вступление. Остро запахло степью.
И затянул песню. Долгую. Монотонно-грустную. Как будто дым стал вплетаться в глаза. Грузин зажмурился. Украинец откинулся на подушки. Не заметили, как затих тонкий гортанный голос, смолкли звуки домбры.
Заур без перехода запел «Сулико». Первый куплет по-русски, потом перешел на родной язык.
– Сталин любил, – прокомментировал Петро.
Заур, выводя очередную руладу, кивнул. Дотянул. Умолк, как будто выдохся.
– Эх! – махнул рукой Петро. – Начисляй. – И достал из-за пазухи очередные пол-литра.
– А теперь дозвольте мне завершить этот концерт дружбы народов, – набрал воздуху побольше и грянул, как целый хор, аж тент задрожал:
Распрягайте, хлопци, коней!..
3
Смеркалось.
Поезд дотягивался неспешно до полустанка. С реальным семафором, маленьким вокзальчиком и полногрудой тетенькой со скрученным флажком в поднятой руке. Первое человеческое явление архитектурное и биологическое в пустынной степи за последние пять часов.
По вагонам поползла неведомо откуда взявшаяся пропитая проводница, роняя на ходу заплетающимся языком:
– Сы-тоянка пи-ять минут.
В густеющих сумерках, посреди перрона возвышались три фигуры. Большая – с опущенной на могучую грудь черной кудреватой головой, маленькая – справа в подпоясанном халате и островерхой шапке, и явно лихого вида, приземистая, но ширококостная, плотная фигура бритоголового запорожца с подобающими усами, в расстегнутой рубахе на голое тело, спортивках, обвисших на коленях, и сандалиях на босых огромных ступнях.
Фигура посредине подняла голову, взглянула на остановившийся поезд, качнулась. Казах и украинец крепко сжали грузина с боков.
– Стоять, шайтан!
– Тримайся хлопец. Твои приихалы.
– Гамарджоба, – гаркнул Заур и снова опустил голову. Мы посыпались из вагонов. Двое с трудом подводили Заура к ступенькам. Уперли. Вдруг Заур вскинулся, повернулся к Айтугану, приподнял – откуда что взялось! – поцеловал в морщинистое лицо молча. Также молча сграбастал за шею Петра, чмокнул куда-то в бритую макушку. И видно потратил остатки сил, стал обмякать. В вагон втаскивали всем тимуровским отрядом. Паровоз свистнул резко, истошно.
– Гарный хлопец.
– Настоящий грузин.
Повернулись, пошли, покачиваясь, к стоящему поодаль мотоциклу.
Зауру освободили нижнюю полку. Свалился. Запрокинул голову.
– Заурчик, – девичья моська с покрасневшим от слез носом вынырнула из-под чьей-то руки.
– Уйди, женщина! – простонал он, приподняв свинцовые веки.
– Поняла? Цирка не будет, – перевел Вовка.
Наташка упорхнула, обиженно всхлипнув.
Поезд монотонно стучал на стыках. Наступила вторая ночь пути. Мрак навалился резко, неожиданно, плотно. Глаз выколи! В степи так всегда. Но вскоре разлился лунный свет. Где-то над поездом серебрился Чумацкий шлях – Млечный путь. А в поезде спал богатырским сном настоящий грузин. И снились ему он, Айтуган и Петро в гимнастерках, в окопе. Улыбались, смотрели друг на друга и улыбались. Или это были не они?
– Распрягайте, хлопци!.. – крикнул спросонья.
– А ты говоришь, он не полиглот, – заметил Вовка.
– Ничего я не говорю. Пошли курить.
И мы опять полезли на крышу. Два еврея. Под звезды. Утром нас ждала посевная.
– Жаль, нас там не было. Вышла бы полная дружба народов, – мечтательно произнес Вовка, затягиваясь.
– А я тебе говорил: смотри – верблюд!
– А Зауру Наташка говорила. Вот так.
Ночной марш-бросок с препятствием
1
Вы пробовали в кромешной степной тьме добираться из бани до барака, в который вас поселили всего три дня назад? Не пробовали? Ну и живите спокойно.
А Митек с Робертом имели такой опыт. Как сейчас помню: нас наконец-то довезли на точку и приставили к делу. Восьмерых не приспособленных к сельской жизни студиози мужского пола – заправлять в сеялки пшеницу. Один, значит, на машине, набрасывает на транспортер зерно. Другой держится за брезентовый рукав, направляя его в кормушки сеялки: одна наполнилась – зажал рукав – сунул во вторую, наполнилась вторая – опять перехватил снизу… И так все четыре. За рассыпанное на землю зерно тракторист для понимания лупил по шее. А еще извечный степной ветер, который в дороге так горько-сладко пах полынью, беспрестанно сеял в лицо сухой пшеничной шелухой. К концу дня иссеченное лицо жгло, воспаленные глаза слезились.
Ознакомительная версия. Доступно 9 страниц из 41
