Она снова кивнула.
– Завтра, после представления, я должен упаковать весь реквизит и перевести в другое место до пятницы. Может, хочешь помочь?
– Так как они уже оплачены, будет легко от них избавиться. Несмотря на то что сейчас июнь и уже мало народу, отдел международных связей заберет их все. Иностранные студенты еще не успели разъехаться. Пойдем, – сказал он, посмотрев на ее пустую кружку. – Провожу тебя до метро.
Оставив задымленный бар, они окунулись в туман.
Кит выбрал обходной путь, чтобы добраться до светящегося красного круга с полосой и надписью «Метрополитен». Вряд ли Джинни сама смогла бы отыскать эту дорогу.
– Так ты придешь завтра? – спросил он.
– Да, – ответила она. – Завтра.
Скормив билет железному обжоре и пройдя через двери, Джинни спустилась на станцию, выложенную белой плиткой. Подойдя к краю платформы, она вдруг заметила ананас, лежащий на рельсах. Целый ананас, не раздавленный и не помятый. Джинни стояла и смотрела на него.
Легко догадаться, что случится с этим лакомством через несколько минут.
Наконец она почувствовала дуновение ветерка, который сопровождал приближающийся поезд. В любую секунду металлический монстр вырвется из тоннеля.
«Если ананас выдержит, значит, я ему нравлюсь», – подумала Джинни.
Показался белый нос поезда. Отступив от края, она подождала, пока он уедет. Затем посмотрела вниз. Но не увидела никакого ананаса: ни раздавленного, ни целого. Он просто исчез.
Не такой уж и тайный благодетель
Им удалось разобрать искусственную пальму и затолкать ее в машину. И не ее одну. Они затолкали все пальмы в маленькую машину. В маленький, белый, очень грязный «фольксваген». Вот как собирались члены труппы «Старбакс: мюзикл».
– Ты, возможно, задаешься вопросом: «Зачем они нужны Киту? – произнес Кит, утрамбовывая листья в багажнике. – Ведь он даже не использует их в спектакле».
– Мне и правда было интересно, – ответила Джинни. (Она задумалась об этом, когда тащила одну из пальм, которая была очень тяжелой, по коридору.)
– Ну, раньше я их использовал, – сказал Кит, осматривая дно машины, которое под весом все ниже опускалось к земле. – Я взял их под расписку. И должен убедиться, что их никто не сворует, так как за них заплатил университет. Я имею в виду искусственные пальмы. Они же запросто переплюнут оранжевые дорожные конусы. Эти штуки просто находка. – Он посмотрел на груду костюмов, все еще лежащую на тротуаре. – Ты садись, а я соберу вещи, – добавил он.
Джинни послушно села в машину (с непривычной стороны), а Кит устроился справа от нее. Снаружи машина выглядела не очень, но была, кажется, в полной исправности. Кит включил зажигание, нажал на педаль газа и устремился к концу улицы. Он лихо вписался в поворот – шины завизжали – и ворвался в поток машин на главной улице, едва избежав столкновения с двухэтажным автобусом.
Джинни сразу поняла, что Кит один из тех парней, которым нравится водить. Он быстро точными движения переключал скорости и ловко обходил заторы. Внезапно в нескольких дюймах от них появилось черное такси. Перед Джинни мелькнули испуганные лица пассажиров, которые показывали на нее пальцем.
– Не слишком ли мы близко? – спросила она, когда Кит еще больше прижался к такси, пытаясь перестроиться.
– Он уступит, – беспечно произнес Кит.
Они ехали по Эссекс-роуд, и эти места были знакомы Джинни.
– Я живу где-то здесь, – сказала она.
– В Ислингтоне? С кем?
– С другом моей тети.
– Я удивлен, – признался он. – Я думал, ты живешь в большом отеле, так как получила наследство или что-то подобное.
Кит углубился в бесконечную череду узких темных улочек, вдоль которых выстроились коттеджи и безликие многоквартирные дома, а также ярко освещенные магазины «Фиш-энд-чипс». Стены были обклеены афишами и листовками, рекламирующими альбомы регги и индийскую музыку. Джинни отметила, что машинально запоминает дорогу, отслеживая повторяющиеся знаки, афиши, пабы, дома. Не то чтобы она когда-то планировала вернуться сюда. Скорее по привычке.
Наконец они выехали на неосвещенную улицу, застроенную серыми каменными домами. Кит крутанул руль и припарковал машину у бордюра. На тротуаре валялись обертки, а на траве маленьких двориков – бутылки. Некоторые дома явно пустовали – окна забиты досками, на дверях таблички.
Кит обошел машину, открыл багажник и достал вещи. Распахнув ворота одного из домов, он подошел к ярко-красной двери с длинным узким желтым пластиковым окном. Они потихоньку перетащили неаккуратно упакованные коробки и сумки. Оказавшись внутри, путешественники миновали кухню и стали подниматься по темной лестнице. Кит так и не включил свет.
Наверху стоял сильный запах сигарет. На лестничной площадке чего только не было: и набитая битком этажерка с черепом наверху, и вешалка для шляп, на которой почему-то была обувь, и груды одежды. Отпихнув тряпки, Кит открыл какую-то дверь.
– Моя комната, – произнес он с улыбкой.
Помещение было оформлено в мрачных тонах. Кирпичный ковер, красный продавленный диван, несколько кресел-мешков красно-черного цвета. На стенах висели рекламки всевозможных студенческих спектаклей и плакаты с персонажами из аниме и манги. Мебель была сделана из пластиковых упаковочных ящиков, поверх которых были уложены доски, превращавшие их в стол и полки. Повсюду валялись книги и диски.
– Это она, – вдруг произнес кто-то.
Обернувшись, Джинни увидела того самого парня, которому пыталась всучить билет у студенческого клуба. Он многозначительно улыбался. Позади него стояла тощая как доска блондинка, и выглядела она не очень счастливой. Ее руки, как два белых карандаша, выглядывали из-под стильно обрезанных рукавов черной футболки. Глаза были круглыми и сильно накрашенными, а губы – надутыми. Ее светлые волосы столько раз перекрашивались, что стали похожи на хрупкую солому. Тем не менее она как-то умудрилась собрать их в невероятно сложную прическу.
Джинни непроизвольно опустила глаза и посмотрела на свои шорты, кроссовки, футболку и толстовку с капюшоном, и эта туристическая одежда стала еще более ненавистной, чем когда-либо.
– Это Джинни, – сказал Кит. – Думаю, ты знакома с Дэвидом. Дэвид – мой сосед по комнате. А это Фиона.
– Ты задействована в спектакле? – спросила блондинка.
В самом вопросе не было ничего оскорбительного, но Джинни почему-то показалось, что Фиона хочет ее задеть. Она была уверена, что любой ее ответ вызовет приступ смеха.
– Не знаю, – резко бросила Джинни.
Губы Фионы изогнулись в слабой улыбке. Она осмотрела гостью с головы до ног, ее взгляд задержался на шортах, а затем на длинном и тонком порезе на коленке. (Несчастный случай, произошедший во время упаковки вещей. Был поздний вечер. Джинни тогда неправильно сосчитала ступеньки на стремянке, когда доставала какие-то вещи с верхней полки шкафа.)
