Но к тому времени Волчок уже стал полноправным и любимым членом семьи и младшим братом Светланы. Умница овчарка, разве только говорить не умела, но понимала все. Будучи еще крохой-щенком, чтобы не беспокоить своего строгого старшего брата Александра, она в ночное время и ранние утренние часы, когда бывало не в силах терпеть естественную нужду, лизала щеку Светлане, и девочка подставляла ей горшок. А повзрослев, она никого не заставляла выгуливать себя поутру, а только оглядывалась на балкон своей квартиры, где стояла девочка и жестами указывала направление и расстояние до места, где лишь культурные собаки ходят в туалет.
Вскоре Волчок приловчился на каком-то интуитивном уровне угадывать появление почтальона в подъезде и просился на выход, возвращаясь с корреспонденцией в зубах.
Впрягаясь в упряжку, летом катал девочку на роликах, а зимой на коньках и санках. Носил за Светланой хозяйственную и школьную сумку. В общем, не собака, а влюбленный одноклассник.
* * *
Но счастье, как и детство, а впрочем, как и вся наша жизнь, быстротечно.
Повестка в армию Александру отняла у Светланы преданного поклонника.
Брат ушел служить кинологом в погранчасть вместе со своим питомцем.
В ночь перед его отъездом девочка проснулась от тяжести в груди. В туманном свете ночника она увидела над собой морду Волчка и сердце Светланы сжала чья-то рука, а оно больно рвалось наружу. Из глаз собачьих большими каплями соленой росы лились слезы. Она почти беззвучно скулила. Мгновение и лицо девочки омылось собственными слезами, разбавленными собачьими. Волчок понял свою оплошность и шершавым языком начал быстро слизывать слезы с ее щек, успокаивая сестренку. Светлана прижала собачью голову к груди и, не сдержавшись, зарыдала в полный голос.
* * *
Брат писал письма, в которых рассказывал об особом статусе Волчка в части. Он вскоре стал всеобщим любимцем, не собакой, а бессловесным коллегой – сослуживцем.
Александр демобилизовался по окончанию срочной службы– в звании старшины и Орденом Мужества на груди. Вернулся один. Руководство части уговорило его оставить Волчка для дальнейшей службы по охране границы Отечества.
Светлана долго не могла прийти в себя. Были бессонные ночи и мокрая от слёз подушка. От Волчка не было вестей, он умел почти все, но писать не научился.
Вскоре в доме появилась новая овчарка, красавица с идеальной родословной и экстерьером, но с высокомерным и упрямым норовом. Признавала она только Александра. Рычала на всех остальных домашних, пытающихся согнать ее с облюбованного кресла или проходящих рядом с миской еды во время собачьей трапезы.
Однажды Александр запряг ее в сани и предложил сестренке прокатиться. Светлана села в сани с опаской и не напрасно. Овчарка понеслась как – будто специально прямиком на столб, свернув в последний момент и опрокинув сани, задевшие препятствие. Жестко наказываемая Александром, она упрямо не меняла своего отношения к вторичным хозяевам.
Однажды брат женился и молодожены, прихватив с собой овчарку, по иронии жизни названной Дружком, переехали на собственную жилплощадь. Оставшиеся на прежней территории, жильцы вздохнули свободно.
* * *
Пролетевший следующий год лишь зарубцевал душевную рану Светланы, но боль разлуки не унял.
Предстоящие выпускные экзамены в школе заполнили шпаргалками все уголки памяти. Девочка усиленно готовилась, засиживаясь допоздна с учебниками за столом в отцовском кабинете.
Как-то за полночь, в тишине полусонного дома выпускница услышала давно не слышанные звуки скребков когтистой лапы со стороны входной двери и тихое урчание. Девочка замотала головой, прогоняя ностальгическую галлюцинацию. Не помогло, раздирающие зарубцевавшуюся рану звуки повторились вновь, более настойчиво и громче.
Светлана выскочила в прихожую и распахнула настежь входную дверь.
– Волчок!!! – вырвался голос девочки. От ее крика в половине засыпающего дома вмиг засветились окна. И снова, как немало лет назад, мокрое от слез лицо девочки осушалось шершавым языком плачущей теперь уже от радости собаки.
– Вот те на! Да это же дезертир явился! – сзади рыдающей родни раздался прерывающийся радостным взволнованным перепадом голос отца Светланы.
Сказка старого Таллина
В старые-старые времена это было. Перед Вирускими воротами города Таллина стоял могучий воин. Был он вылит из чистого железа. Стоял воин неподвижно: задумчивый, мужественный, гордый. Кто и когда установил его здесь – не помнили даже старожилы. Но каждый год, 7 мая, тысячи граждан города бывали радостно возбуждены. Ровно в семь часов утра празднично одетые горожане окружали железного воина и Ратушную площадь. В этот момент случалось чудо. В центре Ратушной площади откидывался радужный округлый камень. Из недр земли поднимался хрупкий, чудный, дивной красоты цветочек. Синие, искристо-хрустальные лепестки пылали таинственным, манящим пламенем.
Два стража города Таллина распахивали Вируские ворота. Железный воин оживал. Вся его осанка, мужественное литое лицо принимало торжественный вид. Чеканя шаг, он направлялся к Ратушной площади. Опускался на колени перед цветком и осторожно срывал его. Затем с изящным поклоном, приложив руку к сердцу, преподносил цветок первой красавице города, выбираемой накануне. После этого под восторженные крики горожан гордый воин возвращался на свое место. А девушку выдавали замуж за лучшего рыцаря страны, который доказывал свою ловкость и мужество в рыцарском турнире.
Так было и в этом году. Празднично одетые горожане заполонили все пространство от Вируских ворот до Ратушной площади. Пятнадцать минут оставалось до семи. Красивейшая девушка года Линда жила в доме напротив ратуши. Одетая в нарядное платье, раскрасневшаяся, очень милая, она вышла на порог своего дома. Наконец заиграли колокола города – семь часов. Ожил железный воин. К солнцу потянулся нежный цветок. Замер народ в ожидании чуда. И только хотели стражники распахнуть ворота, как вдруг послышался чугунный цокот копыт. На вороном коне скакал красавец-рыцарь, жених Линды. Подскакал он к воротам и крикнул стражникам:
– Не открывать! Своей невесте я сам преподнесу свадебный цветок.
Да, это был очень дерзкий и самолюбивый рыцарь. Звали его Ягал. Он развернул своего резвого коня, подскакал к цветку, соскочил с коня. Нагнулся и небрежно сорвал цветок. Над Ратушной площадью послышался нежный, плачущий звук, будто струну оборвали у гитары. Сорвал рыцарь цветок и с поклоном протянул его Линде. Ахнул народ. Цветок рассыпался на мелкие вспыхивающие синей слезой хрусталики. Линда побледнела и упала без чувств. Едва успел подхватить ее на руки Ягал.
Все горожане посмотрели в сторону Вируских ворот, где стоял железный воин. По стальному лицу его катились ржавые слезы. Еще минуту был он неподвижен. Затем повернулся и зашагал прочь от обидевшего его города.
