Ознакомительная версия. Доступно 27 страниц из 131
— Ну ты скажешь! Вовсе нет. Говорят, знахарка.
— А где же та бабуся живет? — наморщил лоб Григорий.
— Так в Чибижеке и живет. На Владимирова. Там ее каждый знает.
— Выходит, так или иначе, все одно, дорога на Чибижек. Либо за дохтором, либо за Петричихой. Так? — взглянул на окружающих Григорий.
— Выходит, так, — подтвердили мужики.
— Так что же тогда стоим? Посыльного надо гнать! — и опять на сына: — Ванька! Коня под седло! Возьми свежего, Мухортика. И в пару ему Рыжку. Назад привезешь кого надо. Да смотри, долго не задерживайся, чтобы завтрашнему к обеду был здесь.
— Кто же на медведицу поведет? Там, на хребте, мясо, — напомнил Иван.
— Готовое место не пролежит! — отрезал отец. — Сами сходим.
Поехал Иван.
Дорога по ночной тайге обыденна. Несмотря на глухой, черный сумрак, спокойный Мухортик шел по конной тропе уверенно. Молодой Рыжка послушно ступал сзади, натягивая повод при крутых спусках и всхрапывая на подъемах. Парню оставалось удивляться, как животные чувствуют ногами дорогу: каждую кочку или яму Мухортик преодолевал мягко, спокойно, как будто ходил по этой тропе ежедневно. А ведь в эту сторону через перевал «Пыхтун» в Чибижек конь шел в первый раз. В какие-то моменты, различая в темноте препятствие, Мухортик останавливался, крутил головой, недовольно храпел губами. Иван спешивался, перерубал топором поваленное дерево или в темноте проводил спарку стороной. Когда под ногами вновь оказывалась разбитая копытами грязь, юноша садился на спину мерина, трогался дальше. Иногда путнику казалось, что он давно сбился с пути, кружит по дикой, незнакомой тайге. Спохватившись, он трепетно смотрел в чистое небо, на осыпь холодных, пронизывающих звезд, на рассыпавшийся с востока на запад Млечный путь, отыскивал над левым ухом Большой ковш и успокаивался, убеждаясь, что едет на юг. Спросить о направлении было не у кого. Многовековые кедры опутали узкую дорогу плотной стеной. Временами тропа продиралась через густой пихтач, петляла в густом ельнике, хрустела подковами по сухому галечнику, чавкала копытами в жидкой грязи.
Иван, привыкший к дальним переходам, мерно покачиваясь в седле, засыпал. Горячий конь, подогревая седока снизу, кутал мысли человека теплыми представлениями, кружил уставшую голову. Слишком много впечатлений было пережито за день. Воспоминания всплывали, не позволяя забыть о прошедшей охоте, оскаленной пасти медведицы, лице раненого Михаила, самодельных носилках, глазах Наташи. За прошедший день они виделись несколько минут, на расстоянии. Однако горящие глаза девушки, нервные движения, немного испуганное лицо говорили о многом. Возможно, сегодня, холодным осенним вечером, когда прииск начнет засыпать, они опять встретятся у своего старого, склонившегося кедра. Иван рассказал бы возлюбленной о пережитом. Всегда искренняя, впечатлительная, она смотрела на него взволнованными глазами, теребила края его куртки подрагивающими пальцами, кротко, отрывисто говорила только одно слово: «Страшно!» Он, накаляя обстановку, равнодушно отмахивался бы пугающими словами: «Да, ничего. Все бы так поступили на моем месте!». Девушка долго смотрела бы ему в лицо, высказывая свое мнение: «Все, да не все…» От приятного представления у Ивана в груди разлилась истома: «Хорошо, что есть моя Наташка!». Вспоминая любимую подругу, он протянул руки, чтобы обнять ее. Но чем дальше он выставлял ладони, тем больше отстранялась девушка. Ивану казалось, что та избегает его. Он хочет обнять ее, рассказать о том, как он любит… Однако неизведанная пропасть разбудила: Иван едва удержался на шее коня, чтобы не упасть на землю.
Очнувшись ото сна, Иван долго оглядывался, стараясь сообразить, где находится. Мухортик натруженно смеялся губами, храпел, звякал уздечкой: «Что, хозяин, уснул?» Сзади Рыжка положил на круп ведомого огромную голову: «Что встали? Ночевать здесь будем?»
Иван вспомнил, где он, что с ним происходит, куда едет. Небо казалось спокойным. Звезды на месте. Быстро отыскав Большую Медведицу, Иван легко тронул Мухортика, удивляясь его поведению. Неизвестно, сколько он спал в седле, а за это время конь не сбавил шаг, не свернул с тропы, все время шел в нужном направлении, не оступился и не уронил хозяина на землю.
Определяя примерное время по серым линиям горизонта, Иван тяжело вздохнул. Черная ночь только что съела первую половину неба. До рассвета оставалось несколько часов. Сколько точно, он не знал. У него не было часов. Никто из старателей таежного прииска не имеет определителя времени. Слишком велика роскошь — иметь тикающие ходики в кармане. Подобную диковину парень видел всего три раза в своей жизни, когда к ним со спиртом вдруг приходили купцы. По неграмотности он воспринимал данную вещицу на цепочке как золотую коробочку для украшения. Да и зачем человеку тайги часы, когда рассвет встречают с восходом солнца, а ночь провожают с первыми криками кедровки?
По всем расчетам, после крутого хребта Иван должен спуститься в долину реки Колбы. По рассказам Веретенникова Василия, на берегу небольшой таежной речки, которая бежит на восток, стоит большое старательское зимовье, где всегда есть люди. Сейчас конная тропа шла вдоль небольшого, звонкоголосого ручейка, который впадал в Колбу. Это значило, что до становища старателей было недалеко.
Будто в подтверждение, Мухортик вдруг стал стричь ушами, приподнял голову, пошел веселее. Через какое-то время Иван хватил носом застоявшийся запах дыма, тепла и уюта. Впереди зашумела река. На ее берегу, на большой поляне, насторожилась черная изба. Где-то на краю несколько раз брякнуло ботало: там были лошади.
Ивана встретила ошалевшая от страха собака. Проспав появление неожиданных путников, она с жалобным лаем бросилась в глубокие сени. Дверь в зимовье была закрыта, спрятаться некуда, и это дало повод перетрусившей «медвежатнице» разбудить своих хозяев лаем. Люди внутри зимовья оказались гораздо смелее своей защитницы. Не успел Иван спешиться, как дверь избы с треском распахнулась, и под лошадь выскочил здоровенный бородатый мужик.
— Зверь али человек? Говори мигом, иначе стрелять буду! — загремел он властным голосом, направляя на коня ружье.
За ним выскочили еще трое, встали по бокам, клацнули металлом оружия.
— Человек! — не ожидая такой встречи, выдохнул Иван.
— Кто таков? Бродяга али старатель?
— Старатель… — Иван почувствовал, как по спине бегут мурашки.
— Какой прииск? Чьей фамилии будешь? Говори быстро! — не унимался бородатый мужик, наверное, главный, проверяя парня на правдивость слов.
После краткого объяснения парня мужики опустили стволы, успокоились.
— Знаю такого Гришку Панова, — довольно растягивая слова, приглашая Ивана в зимовье, заговорил старший. — Гром мужик! Было один раз, на Покрова, после сезона на гулянке в Кузьмовке морды друг другу били. Хороший бергало (старатель-золотопромышленник)! Слово твердое и рука крепкая. А ты что, его сын будешь? Так привет тяте передавай!
— От кого?
— Нудыть-твою, скажи, от Власа бородатого! Далее он знает! — и уже об Иване: — Что же это ты ночь-полночь по тайге гуляешь? Али по нужде коней гонишь?
Ознакомительная версия. Доступно 27 страниц из 131
