Вспомни в трудную минуту Вакан-Танка, дух Маниту. Слово только ты скажи: Вакан-Танка, помоги! Коль поднимешь ты тревогу, Вмиг придет он на подмогу.
— Вакан-Танка, — прошептал Тамино.
— Ты что-то сказал? — спросил Билли.
— Нет, ничего, — ответил Тамино. — Это я так, складываю свою историю.
— А, ну складывай, складывай, — широко зевая, протянул Билли.
Фердинанд Каркун взял курс на Голливуд.
Билли задремал, а Тамино все еще продолжал думать о том, что сказал ему Большой Каньон.
Глава одиннадцатая, в которой Тамино убеждается, что мир велик, но не всегда прекрасен
На следующий день они добрались, наконец, до Голливуда. Еще издалека они увидели на высоком холме гигантские буквы, из которых складывалось заветное слово:
Фердинанд аккуратно приземлился на широкой площади, окруженной высоченными домами, в которых, судя по всему, никто не жил. Во всяком случае, по близости никого не было видно. Никто не бегал, не суетился, и даже ящики на колесах, называющиеся машинами, стояли без всякого движения. Вокруг царила мертвая тишина.
Билли быстренько обежал прилегающую территорию в надежде обнаружить что-нибудь съедобное, желательно мясное.
Тамино огляделся по сторонам. Что-то не похоже, чтобы тут было полно индейцев, как утверждал Фердинанд. Тамино уже собрался спросить ворона, куда подевались обещанные индейцы, как вдруг раздался голос Билли:
— Эй, шуруйте сюда! Я тут кое-что интересненькое нашел!
— Индейцев? — радостно воскликнул Тамино и бросился к Билли.
Фердинанд последовал за ним.
— Вы только поглядите! — с хитрой улыбкой сказал Билли, показывая лапой на ближайший дом. — Что это такое, по-вашему?
— Человеческий дом, — ответил Фердинанд.
— Дом как дом, ничего особенного, — добавил Тамино.
— Ничего особенного? — переспросил Билли и ткнул носом дверь. — А теперь что скажете?
Тамино с Фердинандом заглянули внутрь и обомлели: за дверью была пустота. Только небо и трава, ничего больше!
— Вот это да! — ахнул Тамино.
— Бутафория! Декорация! — рассмеялся Билли. — Как в театре. Тут все дома такие, — сказал он и принялся открывать одну дверь за другой.
Друзья пошли бродить по вымершему «городу», обнаруживая на каждом шагу что-нибудь новенькое: деревянные египетские пирамиды, гигантскую мышь со слоновьими ушами, механических людей, наподобие нью-йоркских индейцев, точную копию Большого Каньона в миниатюре, нарисованные реки, картонные горы, огромную белую акулу и парочку динозавров, тоже ненастоящих. Изредка им попадались отдельные большелапые, которые быстро здоровались на ходу, улыбались и бежали себе дальше. Пингвин в красной шапочке, разгуливающий в компании с псом в бриллиантовом ошейнике и черным вороном, тут, похоже, никого не удивлял.
Тамино в Голливуде очень нравилось. Ему давно уже хотелось узнать, как делаются фильмы, которые у них на Южном полюсе показывают по телевизору. И вот теперь он попал на настоящую кинофабрику! Правда, его немножко беспокоило, что они тут прохлаждаются, а дело-то пока так и не двигается. Все-таки хорошо было бы, наконец, отыскать здесь индейцев, разузнать у них все что нужно и домой, к папе с мамой и принцессе Нануме. Тамино уже начал скучать по дому.
— А вы не могли бы слетать на разведку, дорогой Фердинанд? — попросил Тамино. — Чтобы посмотреть сверху, где нам тут искать индейцев.
— Я и сам как раз собирался посмотреть, что тут и как, чтобы сориентироваться. Так что до скорого, я мигом, — сказал Фердинанд и взял старт.
Тамино и Билли решили тем временем продолжить экскурсию и заглянули в дом, который стоял поблизости. Дом этот, в отличие от всех прочих, оказался почти настоящим. Во всяком случае, у него имелась крыша и внутри шла какая-то жизнь, судя по разнообразным звукам, доносившимся оттуда. Соблюдая осторожность, друзья пробрались внутрь и увидели просторный зал, освещенный множеством ярких светильников. По всему залу было расставлено несколько кинокамер, возле которых крутились большелапые. Одни из них держались за камеры, заглядывая в толстую трубу, устроенную на ней, другие мерили зачем-то расстояние от этой трубы до ближайших предметов, третьи то и дело хлопали какой-то штуковиной, состоявшей из полосатой палки и черной дощечки, на которой было что-то намалевано, при этом они выкрикивали непонятные цифры и, хлопнув штукой, тут же отскакивали в сторону, четвертые топтались возле камеры, держа в руках длиннющие удочки, которыми они зачем-то болтали в воздухе, выкрикивая странные фразы, вроде «Не слышу!», «Ничего не слышу!», «Звук!».
