– А это, наверное, прелестная мама прелестной невесты? – продолжала Сью, обращаясь к миссис Алесси, с таким видом, словно подавала ей яйцо всмятку в доме престарелых. – А это красавица сестра и главная подружка?
Пришедшие по очереди представились – Джуди, Анна. Сью пожала им руки и окинула взглядом, выражающим полнейший восторг. Эгги договорилась о приватной часовой консультации. Если Анна ненавидела навязчивое присутствие продавцов, то младшая сестра наслаждалась вниманием.
Анна сбросила с плеч серое шерстяное пальто. Семья утверждала, что рядом с женственной Эгги она выглядит «как парень», но Анне казалось, что родичи преувеличивают. Ей была не чужда женственность. Она любила романтику – в искусстве, если не в жизни, – платья, туфли, игристое вино. Просто, в отличие от Эгги, ей не нравилось всё слишком девчачье. Например, вечера, проведенные на кушетке с глянцевым журналом, разделители для пальцев, ложечка, воткнутая в банку с арахисовым маслом, белый айфон и непрерывные сплетни. Вместо кареты, сделанной из тыквы, Эгги разъезжала в «Фиате» с резиновыми ресницами на фарах и с наклейкой на бампере, которая оповещала саудовских нефтяных магнатов, что за рулем «фея Динь-Динь».
Анна радовалась, что жених сестры пришелся ей по вкусу. Эгги могла запросто подцепить мужчину, который не понравился бы Анне, но, к счастью, сестра обручилась с добродушным грубоватым Крисом, художником-декоратором. Он искренне любил невесту, но и вовремя умел сказать: «Ну, хватит кудахтать, Эгги».
Сыграть свадьбу планировали на Рождество в роскошном бальном зале отеля «Лангэм Хилтон». Со времен семейного обеда, на котором Эгги появилась с бриллиантом размером с кирпич, вызвав восторженный писк у матери и сестры, Анна слегка нервничала.
Эгги не удавалось справиться лишь с одной вещью – собственными ожиданиями. К свадьбе она готовилась следующим образом: сначала выбирала все, что ей нравилось (как правило, по самой высокой цене), а потом уже думала, как расплатиться.
Каждый раз, когда Анна видела Криса, он выглядел как-то подавленно. Его вполне бы устроили одноразовые тарелки в ближайшем пабе, поездка к месту увеселения на корпоративном автобусе, дурацкие шапки с болтающимися ушами и громкое пение под радио. Анна боялась, что Эгги спохватится чересчур поздно, когда нанесет непоправимый ущерб рассудку, финансам и отношениям с Крисом.
– Сначала шампанское! – провозгласила Сью, указывая на серебристый поднос с тремя высокими бокалами, стоявший на низком мраморном столике, рядом с грудой глянцевых свадебных журналов и миской, в которой плавали свечки в форме лотосов.
Едва Эгги успела выпить полбокала, как Сью предложила:
– Ну, давайте примерим первое платье! – и вместе с Эгги скрылась за бисерной занавеской. Анна с матерью обменялись улыбками и принялись ждать.
– Думаешь, это надолго? – спросила в конце концов Анна, разглядывая десятки юбок в форме абажуров.
– Разумеется, Аурелиана. Пока смерть не разлучит их.
– Нет, я имею в виду…
– Та-дам-м! – пропела Сью, отдергивая занавеску и выпуская Эгги, которая слегка пошатывалась на высоких шпильках кремовых атласных туфель. На ней было платье без рукавов, с простой треугольной юбкой и множеством стразов.
– Прелестно, – сказала Джуди.
– Анна? – неуверенно спросила Эгги.
– Ключицы очень мило смотрятся. Правда, меня смущают эти дешевые блестяшки. Но бывает и хуже. Три балла из пяти, – вынесла вердикт Анна. – Ну и… грудь как-то слишком открыта.
– Очень современно. Немножко приоткрыть тело сейчас модно, – произнесла Сью с натянутой улыбкой и ободряюще взглянула на Джуди. – Ничего пошлого. Только намек на то, что под платьем.
Анна присмотрелась.
– Хм. Сбоку грудь видна во всей красе. А если ты наклонишься, чтобы поцеловать девочку, держащую букет, вывалишь сиськи полностью.
– Нет, я не хочу, чтобы какой-нибудь старый озабоченный викарий заглядывал ко мне в декольте, – решительно заявила Эгги.
– Агата, какие глупости! Прекрати! – потребовала Джуди.
– Можно ушить, – предложила Сью, бросая на Анну взгляд, ясно намекавший, что она охотно затянула бы на ее шее удавку.
– О боже мой! А я рассказывала, что случилось с Клэр? Она надела на свадьбу платье без бретелек, подружка наступила ей на шлейф, и оно съехало вот досюда, – Эгги провела рукой по талии. – Правда, Клэр говорит, что совершенно не смутилась – не зря же она потратила пять штук на импланты в Чехии. Смотрите и наслаждайтесь.
– Разумеется, хорошо пригнанное платье не свалилось бы так легко, – заметила Джуди. – Значит, корсет был плохой.
Анна и Эгги переглянулись.
– А может быть, твоя Клэр просто эксгибиционистка, – предположила Анна, крутя пальцем у виска. – Может быть, она нарочно.
– Не исключаю, когда выпьет, она может многое позволить. Марианна говорит, если Клэр накачать вином, это бомба. Раньше она показывала клиентам татуировку на интимном месте – там написано «Мама навсегда» на санскрите. Босс категорически велел ей прекратить: не надо пугать пожилых клиентов, которые понятия не имеют об интим-стрижке.
– А почему «Мама навсегда»? – спросила Анна.
– Ее мать умерла от аневризмы. Это дань памяти.
– Интересный вариант – написать признание в любви у себя на лобке. С ума сойти. Мама, ты хочешь, чтобы под трусами у меня было написано «Спи спокойно, Джуди»?
– Не знаю, мне ведь тогда будет уже все равно, – ответила та. – Честно говоря, я бы предпочла мемориальное фиговое дерево в Сент-Эндрюс.
– Давайте примерим следующее платье! – в отчаянии вмешалась Сью.
Анна жалела, что составила компанию Джуди не как женщина, способная охать и ахать, глядя на платья. Ведь каждый человек до некоторой степени играет роль, которая выпала ему в семье. И Анна изображала «голос разума».
Люди часто удивлялись, когда узнавали, что Джуди – их мать, во-первых, потому, что она моложаво выглядела для своих пятидесяти с хвостиком лет, красилась в блондинку и делала дорогую стрижку, а во-вторых, совершенно не походила на итальянку. Джуди невероятно гордилась, что дочери пошли в европейскую родню, и всегда называла их полными именами. Отец, как ни забавно, проявлял гораздо меньше энтузиазма и уверял, что Аурелиана и Агата «не в традиции».
– Ваша мать пошла и записала вас под этими дурацкими именами без моего ведома, а потом сказала, что у нее гормоны разыгрались! Два раза подряд, как же! Уму непостижимо.
Анна, впрочем, вполне могла поверить в гормоны. Как и в то, что папа просто не рискнул спорить.
– Мама, а Эгги расплатится? – шепотом спросила она.
– У нее хорошая зарплата. И отложено кое-что. Да и у Криса есть деньги.
– Не так уж много. По-моему, процесс вышел из-под контроля.
– Свадьба бывает раз в жизни. Я знаю, тебе это неинтересно, но у Агаты особенный день.
