Дворецкий взял злополучных кроликов и понес, брезгливо держа их на вытянутой руке, а Маргарет двинулась за ним, раздавая на ходу распоряжения.
– В следующий раз, когда принесешь дичь, заходи, пожалуйста, через задние двери, – бросила она через плечо Джеймсу.
Тот рассмеялся.
Чарльз бросил на брата высокомерный и снисходительный взгляд.
– Возможно, тебе в дальнейшем вообще лучше заходить сюда через заднюю дверь.
– Что ты хотел этим сказать? – тут же перестав смеяться, спросил Джеймс.
– Ну, если ты одеваешься, как крестьянин, ведешь себя, как крестьянин, то и ходи, как крестьянин, – через черный ход.
– Я не нуждаюсь в твоих указаниях, что я должен делать, а чего не должен, – со злостью в голосе огрызнулся Джеймс.
– Но почему же? Кто-то же должен тебе об этом сказать? Когда ты был моложе, твои привычки казались просто милыми, но сейчас ты превращаешься в посмешище.
Джеймс вплотную подошел к брату.
– Зато я интересуюсь тем, что происходит вокруг, гораздо больше, чем это когда-либо делал ты.
– Жаль, что при этом ты совсем не интересуешься, как выглядишь со стороны. – Чарльз развернулся и ушел в гостиную, Джеймс остался стоять в холле, обескураженно глядя ему вслед.
Вечером вся семья собралась в большой гостиной. Эмили с недовольным выражением на лице расхаживала по комнате, держа на голове книгу и стараясь сохранять равновесие, чтобы не упустить ее.
– Можно мне уже остановиться? – наконец сердито спросила она.
– Нет, Эмили, – отозвалась Маргарет. – Продолжай ходить и не теряй концентрацию! Плечи назад, голову прямо!
Эмили стиснула зубы и продолжила шагать взад-вперед.
– Что-нибудь слышно от Гаррисона? – спросил Чарльз, растянувшийся на диване.
– Нет, вероятно, он слишком поглощен своей юной леди и семьей Тэттинжеров, чтобы вспомнить о нас, – проворчал Лоренс.
Маргарет улыбнулась:
– Арабелла – прекрасная молодая девушка. И ее родители произвели на нас впечатление.
– Да, бесспорно, – согласился Чарльз, а затем, выдержав небольшую паузу, небрежно добавил: – Я мог бы съездить навестить его в следующий уик-энд.
– Съездить в Дублин? – удивился Лоренс.
– Да. Я скучаю по Гаррисону. И мне было бы очень приятно хоть немного побыть с ним.
– Что-то ты особо не скучал по нему, пока жил в Англии. Гаррисон говорил мне, что ты даже ни разу не удосужился написать ему, – заметила Эмили.
– Почему бы тебе немного не помолчать и не сосредоточиться на собственной осанке? – оборвал ее Чарльз.
– Да, возможно, тебе и вправду было бы неплохо съездить в Дублин, – сказала Маргарет.
– Вот и я так считаю, – подхватил Чарльз.
В комнату, размахивая открыткой, ворвалась Дафна.
– Бал! Меня пригласили на бал! – возбужденно воскликнула она.
– Куда же? – поинтересовалась Маргарет.
– К Брамвеллам – я так рада!
– К Брамвеллам? – Лоренс озабоченно нахмурился. – Боюсь, ты не можешь пойти к ним, Дафна.
– Но почему? – ахнула Дафна.
– Потому что поместье Брамвеллов охвачено земельной войной. Слишком многие их ненавидят.
– Но какое это имеет отношение ко мне? – спросила ошеломленная девушка.
– Ехать туда просто небезопасно, – ответил Лоренс. – Может случиться все, что угодно.
– Ну мама? – с надеждой в голосе обратилась Дафна к матери.
– Боюсь, если твой отец сказал, что это небезопасно, поехать ты действительно не сможешь.
– Эта дурацкая война за землю! – взорвалась Дафна. – Портит мне все веселье! – Она швырнула пригласительную открытку в огонь камина и вихрем вылетела из комнаты.
– Какая жалость! Брамвеллы – такое приятное семейство, – вздохнула Маргарет.
– А вот арендаторы не считали их такими уж приятными, особенно во времена голода, – заметил Лоренс.
– Но голод был сорок лет назад, отец, – возразил Чарльз. – Не пора ли всем нам забыть об этом?
– На то, чтобы это забыть, уйдет еще много времени. Это событие навсегда изменило страну и наше классовое положение. До голода семьи вроде нашей были неуязвимы. А теперь мы уже не можем воспринимать нашу власть и наше положение как нечто само собой разумеющееся.
Книга с головы Эмили с грохотом упала на пол.
– Эмили! Ты не концентрируешься! – воскликнула Маргарет.
Эмили наклонилась, подняла книгу и с размаху швырнула ее в стену.
– Какой смысл отрабатывать правильную походку, если нас все равно однажды ночью перережут в наших собственных постелях взбунтовавшиеся крестьяне!
– Эмили! – оборвала ее Маргарет. – Иди в свою комнату!
– Вот и хорошо! По крайней мере не буду тут маршировать перед вами, как павлин!
Эмили убежала, а Чарльз рассмеялся.
– Господи! – тяжело вздохнула Маргарет. – Две рассерженные дочки под одной крышей за один вечер!
4
От Кастлуэста до Дублина Чарльз доехал на поезде, а там уже взял красивый экипаж, который и отвез его в их семейный дом на Меррион-сквер. Выглядывая из окна кеба, он вдыхал атмосферу оживленных улиц, дорожного движения и прекрасной георгианской архитектуры. В предвкушении встречи с Арабеллой он пребывал в радостном возбуждении.
Кеб остановился на Меррион-сквер у тротуара напротив их дома. Он вышел, поднялся по ступеням крыльца и громко постучал в двери. Это был четырехэтажный особняк с цокольным этажом. Отец купил его лет двадцать назад. Для такой известной и состоятельной семьи, как Армстронги, было важно иметь свои дома в Дублине и Лондоне, и его родители в течение долгих лет устраивали в обоих этих домах многочисленные богатые приемы. Однако теперь, когда Лоренс стал одержим идеей как можно больше времени проводить в своем поместье, чтобы избежать репутации лендлорда, не живущего на своей земле, визиты родителей сюда стали нечастыми.
Дверь ему открыл дворецкий.
– Ах, мистер Чарльз, рад снова видеть вас, – сказал он, принимая у Чарльза чемодан.
– Взаимно. Мой брат дома?
– Нет, сэр, мистер Гаррисон обычно возвращается с работы примерно в половине шестого, – ответил дворецкий, провожая Чарльза по лестнице на второй этаж до гостиной.
– Распакуйте мой чемодан у меня в комнате, хорошо? – сказал Чарльз, проходя в гостиную и закуривая сигарету.
На каминной полке стояли четыре фотографии Арабеллы в рамках. Подойдя ближе, он взял одну из них и принялся внимательно рассматривать.
Где-то через час он услышал, как внизу хлопнула входная дверь и кто-то быстро взбежал по лестнице. В гостиную вошел Гаррисон и, увидев Чарльза, замер на месте от неожиданности.
