Кермит предложил Нелл провести ее на кладбище и показать ряды могил с памятниками из серого гранита, на многих из которых начертан только номер и дата смерти, и посмеялся над суеверными страхами девушки, когда она сказала, что грешно тревожить покой усопших. А после добавил:
— Хотя на самом деле это ужасно. Не думаю, что нам доведется стать свидетелями подобной катастрофы. Хотя кто знает! Ведь реальная жизнь куда более непредсказуема, чем выдуманные фильмы.
— Как страшно быть похороненным безымянным!
— Думаю, мертвым все равно. Надо пожалеть тех, кто так и не узнал, что стало с их родными.
Проводив Нелл до дома, Кермит пригласил ее на новое свидание, и девушка согласилась. В нем было некое грубоватое, но властное обаяние, которому было трудно противиться.
Хлоя пошевелилась, и Нелл всей кожей почувствовала ее возмущение. Она хотела извиниться, но подруга заговорила первой:
— Ты ушла, ничего не сказав, попросту бросила меня! Что я должна была думать? Имей в виду, я больше не буду о тебе заботиться! Теперь-то я вижу, что ты всего лишь шлялась с парнем!
Этот тон и слова изменили намерения Нелл: на смену чувству вины пришли обида и упрямство.
— Я вовсе не шлялась! Я просто сходила в кино.
— С Кермитом Далтоном.
— Ну и что? Ты ревнуешь?
— Ревную? Пока что я в своем уме! А вот ты успела его лишиться, хотя прошло всего несколько дней, как ты приехала в Галифакс. Подумать только, для этого тебе стоило всего лишь раз сходить на танцы! Полагаю, вскоре ты потеряешь еще кое-что. Кермит Далтон охотно тебе поможет. Ну и пусть. Я не намерена за тобой присматривать.
— Да ты только и делаешь, что следишь за моим поведением! — с досадой произнесла Нелл.
— Я уже сказала, что больше не буду этого делать. Найди себе другую квартиру и живи, как хочешь!
На губах Нелл задрожала жалкая улыбка.
— Хлоя, ты же знаешь о том, что у меня нет ни цента.
Подруга с иронией приподняла брови.
— Кстати, где деньги, которые я дала тебе на хлеб?
— У меня их нет. Когда я встретила Кермита, то уже купила булку.
— И куда ты ее подевала?
— Мы… мы ее съели.
Да, они так и сделали, а перед этим Кермит зашел в аптеку и взял себе и Нелл содовой воды. Булка оказалась удивительно свежей; Кермит разломал ее и протянул Нелл больший кусок. Когда она шла по улице рядом с красивым парнем, поедая мягкую сдобу и запивая ее прохладной содовой, ей чудилось, будто она дрейфует в океане блаженства.
Хлоя спустила босые ноги на пол.
— Чем он тебе понравился?
— С ним интересно.
Нелл показалось, что возмущение Хлои исчезло в одно мгновение. Ее лицо сделалось спокойным и серьезным. Чувствовалось, что она приняла какое-то решение.
— Ладно, знаю. Я встречалась с ним в прошлом году.
Нелл остолбенела. Сперва внутри сделалось пусто, а потом эту пустоту заполнила мучительная боль. Ей захотелось очутиться далеко-далеко отсюда. Закрыть глаза и ничего не видеть, заткнуть уши и ничего не слышать. И все же она заставила себя спросить:
— Между вами что-нибудь было?
— Ничего. Он два раза проводил меня до дому. Мы даже не целовались.
— А… потом?
— Я видела его на улице идущим под ручку с Беллой Макнейл, весьма доступной девчонкой. Уверена, он переметнулся к ней потому, что сразу понял: от меня ничего не добьешься. А через некоторое время знакомые девушки рассказали, что он влюблен в Миранду Фишер, причем безнадежно и давно.
— Я видела ее сегодня. Кермит смотрел на нее таким взглядом, что я сразу догадалась: это она, — призналась Нелл.
— И где это случилось?
— В кино. Она была с молодым человеком.
— Вот как? И кто он?
— Не знаю. Я смотрела не на него, а на нее.
— Она красавица.
— Это правда. И все же… Хлоя, неужели я не могу понравиться Кермиту!
— Откуда мне знать! Он же позвал тебя в кино!
— И пригласил на второе свидание. Думаешь, мне не стоит идти?
Хлоя вздохнула.
— Иди. Только не позволяй Далтону воспользоваться твоей наивностью.
— Он даже не пытался меня поцеловать!
— Ничего, он сделает это во второй или в третий раз. А теперь давай спать.
Нелл послушно разделась и легла. Ей очень хотелось побольше узнать о Миранде Фишер, но она запретила себе расспрашивать Хлою. Если она в самом деле хочет встречаться с Кермитом Далтоном, лучше вести себя так, словно у него не было и нет никаких иных увлечений.
Глава пятая
Как и следовало ожидать, Эбби Фишер была очарована гостем, его скромностью, грамотной речью и безукоризненными манерами.
Она провела его в гостиную, где стоял круглый стол под пыльной скатертью, на которой были небрежно расставлены чашки из старого и уже неполного сервиза, чашки, которые не мешало бы вымыть получше.
К чаю были поданы пирожные со взбитыми сливками, на которые Дилан посмотрел с явным ужасом. Но он все-таки съел одно, при этом с ангельским терпением слушая рассказы Эбби о каких-то пустяках. Она допустила бестактность, сперва поинтересовавшись здоровьем его матушки (которая умерла, когда Дилану было два года), а после — начав расспрашивать, почему и как это произошло.
Миранда в темном шерстяном платье, оттенявшем белоснежную кожу, которое она надела вопреки протестам матери, заявившей, что у него слишком глубокий вырез, с блестящими волосами, приспущенными полукружьями на уши, а сзади закрученными в изящный узел, с трудом сдерживала раздражение против родителей.
Колин Фишер, ввиду такого события вернувшийся из больницы раньше обычного, сначала спас положение, а после усугубил его, как всегда начав рассказывать о больных и раненых. Вероятно, он считал, что гостю будет интересно поговорить о войне, а также выслушать его соображения относительно положения в Европе.
Ему тоже понравился Дилан. Мистер Фишер терпеть не мог напористых людей, старавшихся задавать тон, выставлявших свое богатство напоказ и вообще живущих на широкую ногу. Этот же юноша держался совсем иначе.
— Те, кто предлагает молодым канадцам вступать в армию, играют на их сокровенных чувствах, — говорил Колин. — А нашим юношам не приходит в голову, что никакие идеалы и принципы не могут быть важнее жизни. Суть в том, что гибель не бывает ни героической, ни благородной. Ни один мертвый не встанет и не скажет, стоит ли умирать, но глядя на покойников, никому не покажется, что смерть хороша.
— Вы считаете, наша страна должна держаться в стороне от войны? — спросил Дилан с уважением молодого человека, прислушивающегося к мнению старшего.
