Свидание с Верой было назначено на три часа завтрашнего дня. Саша уже отпросился на работе под с ходу выдуманным нелепым предлогом, который, похоже, не очень и убедил начальство, но ему было все равно. Он думал только о встрече с одноклассницей и уже которую ночь самым безобразным образом спал, без конца просыпаясь и бегая на кухню то попить, то чего-нибудь сжевать, то снова это всухомятку сжеванное запить.
Саша долго думал, куда пригласить Веру. Сначала, для шику, хотел в какое-нибудь сильно навороченное кафе. Потом решил не пускать ей пыль в глаза, а предложить поехать к нему домой. Пусть она сразу уяснит его положение, увидит, что почем, что от него ждать и на что рассчитывать. Скорее всего, Вера вообще ни на что, кроме легкого трепа с бывшим школьным товарищем, рассчитывать не собирается, и все равно – пусть не заблуждается на его, Сашин, счет. Каким он был, таким остался! Увы, не казак лихой, не орел, не денежный мешок! Неудачник, одним словом…
Когда в этот же рабочий день ушел второй холодильник фирмы Roma, Саша, у которого слипались с недосыпу глаза, несколько воспрянул духом. Может быть, и с Верой как-нибудь все сложится? Правда, как именно сложится – об этом лучше не думать. Но бывшая одноклассница уже начала приносить ему удачу.
* * *
Забелин узнал ее сразу, как только она вышла из такси. Вера была именно такой, как на фотографии сайта: моложавой, яркой и одуряюще красивой. Сорокапятилетняя, она выглядела даже более интересной, чем в юности. В юности все девушки хороши, на какую ни глянь, но не многие женщины на пятом десятке сохраняют такую легкость, стройность и обаяние.
Вера тоже узнала его сразу, быстро подошла, улыбнулась и похорошела еще больше. Саша улыбнулся в ответ, протянул ей бордовую розу на длинном стебле и, чуть дрогнув голосом, сказал:
– А ты все такая же… как раньше…
Вера до боли знакомым жестом отмахнулась и сказала, что он тоже изменился мало.
Она как-то сразу согласилась поехать к нему в гости, и Саше понравилось, что всякие церемонии его одноклассница с ходу отбросила. Уже в транспорте они начали вспоминать школьные истории, легко, без лишнего смущения смотрели друг другу в глаза и смеялись.
Неказистую забелинскую квартиру Вера особенно не разглядывала. Похоже, ей доставляло удовольствие просто общение с ним. Саша автоматически задавал вопросы, но ответы понимал плохо. Он еще раз убедился, что она преподает в университете, замужем, имеет двух дочерей, а все остальное шло потоком мимо него. Он вслушивался в музыку Вериного голоса, ловил знакомые интонации, любовался ее подвижным лицом, лучистыми глазами, из которых, казалось, струился свет. На вопросы одноклассницы Саша тоже отвечал с трудом, довольно односложно, потому что для ответов надо было выныривать из блаженного состояния созерцания и вслушивания. Но он как-то справлялся, потчевал Веру собственноручно приготовленной особым способом свининой, поил легким белым вином, которое ему посоветовала взять продавщица соседнего универсама.
То, что Вера сидит за его столом, ест приготовленную им еду и лучится своими глазами, казалось Забелину столь естественным и органичным, что он неприятно удивился, когда одноклассница вдруг посмотрела на настенные часы, охнула и сказала, что ей пора домой. Саша как-то уже успел забыть, что у нее есть свой дом, семья, своя жизнь. Ему хотелось, чтобы она сидела на его кухне вечно. Но даже немного задержать ее он не посмел.
Вера сказала, что обратно на такси не поедет, и попросила проводить ее до остановки автобуса. И только. Саша и сам понимал, что провожать замужнюю даму до дому нельзя. Когда подошел ее автобус, он вдруг неожиданно для себя наклонился к Вериной щеке. Бессознательно и неудержимо захотелось к ней прикоснуться. Вера именно в этот момент повернула к нему голову, и вместо щеки губы Забелина попали аккурат в Верины губы. Он резко отпрянул от бывшей одноклассницы, и через минуту она уже махала ему рукой из окна автобуса.
Домой Саша шел на автопилоте. Его губы все еще ощущали мягкость и сладость неожиданного поцелуя. Он чувствовал недовольство тем, что вел себя глупо и неправильно: не дал Вере понять, что встреча с ней вновь зажгла пожаром чувство, которое он считал давно похороненным. Был уверен, что первая любовь на то и называется первой, потому что за ней неминуемо следует вторая, третья… А была ли у него вторая? А третья? Забелин сейчас особенно остро прочувствовал, что не было у него ни второй, ни третьей… Женщин, конечно, хватало, но никого из них он не любил. Нравились, да… не без этого, но его губы никогда не складывались для слова «люблю», да и женщины никогда для него это слово не произносили. Некоторые, правда, и без красивых речей хотели за него замуж, но он, как только начинал понимать это, исчезал из их жизни навсегда. Он жениться никогда не хотел. Не завидовал ни одному из своих женатых приятелей. Более того, семейная жизнь казалась ему злом. Соединяются двое и начинают изводить друг друга придирками, подозрениями, живут среди склок, измен, пытаются воспитывать детей, которые потом, насмотревшись на папеньку с маменькой, в свою очередь, начинают бесконечно выяснять отношения на семейной кухне, а в перерывах между ссорами – солить на зиму капусту, смотреть бездарные шоу по ящику, пить горькую и изменять друг другу с кем попало.
Саша был уверен, что с Кирой у них сложились самые гармоничные отношения из всех возможных. Вместе они не живут, встречаются в охотку, лишь тогда, когда обоим это нужно, никогда не надоедают друг другу, чем, собственно, и счастливы. Счастливы? Забелин сморщился. Нет, счастьем это назвать нельзя. Несчастьем, конечно, тоже. Они просто сошлись одиночествами, приспособились друг к другу и таким образом существуют. Любит ли его Кира? Наверное, по-своему любит, раз держится за него. Пару дней назад она даже проронила что-то вроде «Я тебя, кажется, уже люблю». Он, Саша, тогда решил не реагировать на это гипотетическое признание. Чего на него реагировать? Он-то точно знал, что Киру не любит. Он привык к ней. Она ему не противна. Не больше. Но до встречи с Верой ему казалось, что это именно то, что ему и надо.
Глава 6ВЕРА
– Какого черта ты вдруг решил жениться на моей дочери? – спросила Вера, глядя в глаза Кудеярову, набивающемуся ей в зятья.
Боря развалился перед ней в вальяжной позе на велюровом кресле, роняя на его обивку сигаретный пепел. Конечно, он был очень хорош собой. Во-первых, отчаянно синеглаз. Рубашки и футболки он специально подбирал в цвет глазам, чтобы последние выглядели еще ярче. Вот и сейчас на нем была футболка, точно повторяющая тон синевы, струящейся из-под слегка опущенных ресниц, по-девичьи длинных и загнутых кверху. Во-вторых, Кудеяров был пышноволосым жгучим брюнетом, которому пристало бы «носить» карие глаза, но у него были синие. Такая вот, как сейчас говорят, фишка. В-третьих, Боря был сложен как бог: длинноног, широкоплеч, с точеной шеей и красивой формы руками с длинными пальцами. Вера подозревала, что если бы постаралась, то нашла бы во внешности Кудеярова то, что можно было бы продолжать в перечислении: в-четвертых, в-пятых и так далее…
– А почему бы мне, собственно говоря, и не жениться? – томно спросил Боря и вперил в будущую тещу немигающий пронзительный взгляд. – Время пришло. Пора.
