— Может быть, то, что ты делаешь… — Легчайшие прикосновения ее волос сменились лаской его губ, и Мелани тут же забыла, что хотела сказать.
— Я делаю то же, что и в моих фантазиях, — наконец оторвавшись от нее, сказал Кларк, затем зарылся лицом в мягкие шелковистые волосы, вдыхая запах ее шампуня. — Люблю зеленые яблоки. Сладкие, но с кислинкой. В них так восхитительно вгрызаться зубами, разбрызгивая во все стороны сок. Ты кусаешься, Мелани?
— А в твоих фантазиях я это делала? — Мелани распахнула глаза, хотя в темноте даже не осознавала, что они закрыты. — Тебе нравится грубый секс?
Кларк молчал дольше, чем она ожидала.
— Я этого не говорил.
По спине Мелани пробежал холодок. Еще до того, как встала на чреватый неожиданностями путь обольщения, Мелани подозревала, что Кларк — требовательный любовник. Его заминка укрепила ее подозрения.
— Ты и не должен был ничего говорить.
— Я могу быть нежным, Мелани. Для тебя я могу быть любым, каким ты захочешь.
Он прошептал это признание ей в ухо, находясь достаточно близко для того, чтобы Мелани безошибочно поняла, что он откровенен с нею, предельно откровенен. Он может измениться, если она того пожелает. Он может сдержать себя. Отмеривать свою страсть в соответствии с ее ожиданиями.
Возможно, Кларк делал это для десятков женщин десятки раз. Мелани крепко зажмурилась, пробормотала ругательство и, отстранившись, потянулась к перилам, чтобы достать блузку. Затем отгородилась от него тонкой тканью, словно занавеской.
— Я хочу, чтобы ты был честным до конца, — сказала она. — Таким же честным, какой намерена быть с тобой я.
— Честным в отношении чего? Я хочу тебя, Мелани. Никогда в своей жизни я не испытывал подобного всепоглощающего влечения.
— И я хочу тебя не меньше. Ты сказал, что почувствовал влечение, как только я впервые вошла в твой кабинет. — Мелани взволнованно сглотнула, понимая, что должна признаться ему в этом, прежде чем поразит его другим признанием — о своей скрытой цели. — А знаешь ли ты, что я приросла к полу в коридоре минут на пятнадцать, только мельком увидев, как ты выходишь из машины?*До того момента я не понимала, что такое животное влечение. Не хотела понимать. Но это было выше моих сил. С этим невозможно бороться.
Ее откровенность была вознаграждена знаменитой улыбкой Кларка. Мелани мысленно взмолилась, чтобы его отношение к ней не изменилось и впредь.
— С этим можно бороться, — возразил он. — Но зачем? Мы оба свободные, ничем не связанные взрослые люди.
— Затем, что я еще не все сказала тебе, Кларк. Оставшись сегодня после сеанса и пригласив тебя на обед, я преследовала еще одну цель. И мне нужно сказать тебе о ней, хотя я и горю желанием услышать продолжение твоих фантазий.
Кларк с сомнением посмотрел на нее, словно решая, хочет или нет слушать ее дальше.
— Иди сюда.
— Что? Кларк, мне…
— Нужно в чем-то исповедаться, прежде чем мы претворим фантазии в реальность. Я понимаю. Но я из тех, кто заканчивает начатое.
Он взял у нее блузку и помог вставить руки в проймы, затем стянул у нее на груди, но узел завязывать не стал. Вместо этого усадил Мелани между ног и положил ее голову себе на грудь.
— Расслабься, — приказал он.
Что ж, она попробует. Быстрое и громкое биение его сердца отдавалось у нее в ушах. Мелани села, уперев локти в его бедра, ничуть не удивленная тем, что мускулы там оказались не менее твердыми, чем бетонная ступенька. Нет, это невозможно. Как она может расслабиться, если все ее тело полно неудовлетворенного желания, разбавленного лишь чувством вины за то, что она так и не сказала ему еще о голливудском контракте и о роли, отводимой ему в процессе достижения этой цели?
— Я сказал, расслабься, Мелани.
— Я расслабилась, — солгала она.
Он хмыкнул, но спорить не стал.
— Тогда закрой глаза.
Она сделала то, что ей велели.
— Закрыла? — спросил Кларк, легонько повернув к себе ее голову, чтобы убедиться в этом.
— Угу.
— А теперь слушай и не забывай, что это мужские фантазии, ладно? Тебе они могут показаться чрезмерно грубыми.
Мелани пришлось прикусить нижнюю губу, чтобы не хихикнуть. Если бы он только знал, какими чрезмерно грубыми бывают иногда ее фантазии, то обошелся бы без этого вступления.
— Думаю, я выдержу.
— Что же, по-твоему, если бы я не был уверен, что ты выдержишь, то не стал бы фантазировать?
Мелани приоткрыла глаз — лукавый, насмешливый.
— Хорошо, — зловещим тоном произнес он, по одному этому взгляду, очевидно, поняв, как она относится к его словам. Мелани это понравилось. — Если бы не был уверен, что ты выдержишь, я не стал бы рассказывать тебе, только и всего. Итак, все начинается с того, что ты полулежишь в кресле, расслабленная, с закрытыми глазами, и рассказываешь, что испытываешь, когда Джед на сцене обнимает и целует тебя. И вдруг твое дыхание становится прерывистым, слова все более и более откровенными…
— А как я одета?
— Что?
— Давай, Кларк, нарисуй мне полную картину. Мне нужны детали — одежда, жесты, звуки. Я же актриса!
Она также была женщиной, и ей нужно было вжиться в ситуацию.
Он помолчал, а когда заговорил снова, с трудом скрывал нетерпение.
— На тебе были тесноватые джинсы и блузка, завязанная узлом на талии и не слишком плотно запахнутая, отчего время от времени в разрезе на груди показывался голубой кружевной лифчик.
— Так я одета сегодня, — недовольно возразила Мелани.
— Представь себе, я ничего не выдумываю, — ответил он невинным тоном, хотя явно мошенничал, в чем Мелани и убедилась, когда, повернув голову, увидела сверкающее в его взгляде озорство.
Она тут же опять отвернулась и крепко смежила веки.
— И что было дальше?
Кларк изменил положение, крепче обхватив ее ногами.
— С раскрасневшимся лицом, все еще не открывая глаз, ты начинаешь срывать с себя одежду, предлагая повторить то, что делал Джед, чтобы воспроизвести ситуацию нагляднее*.
Мелани затаила дыхание. Он явно не нуждался в помощи, в его рассказе было достаточно деталей, для того чтобы снова разжечь в ней огонь желания.
— Я не успеваю остановить тебя, как ты уже обнажена. Затем ты вскакиваешь с кресла, спотыкаешься, и я, воспламененный сверх меры твоим рассказом, беру тебя сзади — так, чтобы быть внутри тебя и одновременно ласкать все тело. Ты хочешь меня, я хочу тебя. Прямо здесь и сейчас. В моем кабинете. Без всяких шелковых простыней и сентиментальных прелюдий. Просто удивительный, замечательный секс. Это не пугает тебя, Мелани?
