— А я только что позавтракала. Давайте встретимся через полчаса здесь же. Я пока поброжу по усадьбе, с вашего позволения. Соберусь с мыслями, подготовлю тезисы своего дорожного выступления.
— Да, я вижу, вы очень серьезный человек, Анжела. Ко всему подходите весьма обстоятельно.
— Да, я деловая леди от кончиков пальцев и до мозга костей. А моя внешность — это просто маска. Или дополнение.
— Весьма приятное дополнение. Хотя, на мой взгляд, для женщины внешность — это главное, а работа и деловые качества — это дополнение.
— Да вы просто шовинист. Потом вы скажете, что место женщины на кухне и возле детей. И чтобы их было не меньше четырех.
— Вы забыли добавить: «и в постели». Особенно красивой женщины. А по количеству детей вы угадали. Два мальчика, две девочки. Для гармонии.
— Про постель и детей — это удачная мысль. Мое мнение о вас начинает меняться.
— В какую сторону?
— Я о вашей практичности. В увязке с постелью. Именно эту тему я и хочу затронуть. О комплексном подходе. О делах и о сексе. В неразделимом сочетании. В гармонии, которую вы так любите во всем.
— Звучит все более интригующе и заманчиво. А нельзя ли поподробнее? Особенно о сексе. Весьма интересная тема, особенно при обсуждении с дамой.
— Конечно, можно. Но вы еще не готовы. Даже не перекусили. С голодным мужчиной довольно сложно говорить о деликатных вещах.
— Даже так? Меня ждет что-то не сразу доступное мужским мозгам? Какие-то страшные сексуальные фантазии?
— Нет, все в рамках традиционного подхода. И я все же рассчитываю на ваше высшее образование и докторскую степень. Наверняка у вас повышенный интеллектуальный коэффициент. Не ниже ста тридцати баллов. По американской шкале, естественно.
— Безусловно, мисс. Я сражен вашей проницательностью. Вы имеете дело с прирожденным талантом. Такие гении, как я, по статистике рождаются раз в сто лет.
— Я что-то слышала раньше про хвастовство французов. Или где-то читала. Уже не помню, — нарочито скептическим тоном произнесла она, принимая его игру.
— Возможно. Но ко мне это не относится. И потом, я не совсем француз, я канадец. Мы, канадцы, склонны говорить правду, и только правду. Особенно о себе. Это не хвастовство, мисс Риволи. Это реальность. Это правда в очищенном виде, без всяких примесей. Хотя вам и трудно это сразу осознать. Но ничего, вы привыкнете быть рядом с гением.
— Да, я надеюсь на это. У нас впереди долгий путь на автомашине, и у меня будет время привыкнуть к вашим дарованиям. Только не вываливайте их на меня все сразу. Лучше порционно, по частям. Так мне будет проще адаптироваться.
— Хорошо, я постараюсь. А пока удаляюсь во владения тетушки Дороти. Значит, договорились.
Встретимся здесь же через полчаса. Желаю приятной прогулки. И, надеюсь, вы меня простите, если даже после переодевания я появлюсь не в смокинге. Все же еще не вечер, и по этикету смокинг был бы преждевременным. И за рулем не очень удобно, особенно если придется под капот лезть или колесо вдруг отвалится.
— Спасибо за предупреждение. Но я на это и не рассчитывала. Кстати, вам вполне бы пошла сенаторская тога времен древнеримской республики. Или медвежья шкура. Я представляю вас выходящим из пещеры в этой шкуре, с палицей в руках, после победы над саблезубым тигром или бронтозавром…
— Я это учту на будущее. Если решу вам понравиться и буду думать, чем вас завлечь. Ну ладно, пока. До скорой встречи.
И он исчез. Растворился за дверью парадного входа. Очень энергичный и самонадеянный мужчина. Знающий себе цену. Интересно, а что он запросит за временную утрату своей свободы и за место в своей постели?
Она решила еще раз пройтись вокруг дома, а потом заглянуть на конюшню. За полчаса можно совершить быстрым шагом большое турне. И размяться полезно, перед дорогой. В машине не очень-то подвигаешься. «Форд» — это все же не восьмидверный «линкольн».
В конюшне она сразу же увидела дядюшку Шона. Обрадованный и польщенный визитом гостьи, ветеран усадьбы тут же пустился в рассказы о прошлом. Как выяснилось, благополучие поместья держалось в основном на удачном браке дедушки нынешнего владельца. Тот, будучи уже в зрелом возрасте, весьма кстати встретился где-то на светском приеме в Нью-Йорке с одной вдовой техасского миллионера-нефтяника. Правда, постарше себя. Но это его не смутило. Вдовица не устояла перед его отчаянным натиском. Терять ему было нечего, ибо дом мог вскоре пойти с молотка по закладной. А нефтяные поля вдовы продолжали плодоносить и после ее вступления в новый брак. К сожалению, она покинула этот мир после пятнадцати лет счастливой совместной жизни. И, словно по злой воле судьбы, вместе с ее кончиной иссякли и нефтяные месторождения. Так что деду еще хватило средств на обслуживание дома, а вот наследнику почти ничего не осталось из наличности или в виде банковских счетов.
— Но, будем надеяться на провидение и на нового хозяина. И на вас. Может быть, не придется продавать усадьбу. С мистером Леруа мы как-то быстро сошлись. Надеюсь, и с вами поладим, — завершил свою одиссею преданный слуга и наследный хранитель поместья.
Шон говорил все это не без умысла. Это было понятно. Ибо с поместьем была связана большая часть его жизни, и, если удается, то здесь пройдет и оставшаяся ее часть. И свои надежды на будущее он теперь возлагал на Анжелу. Видимо, они уже говорили на эту тему с хозяином, пока работали с утра на конюшне. Похоже, даже уже начали готовить помещение под будущих гривастых и хвостатых обитателей. Или, по крайней мере, решили слегка привести в порядок, на случай будущей инспекции из банка по поводу займа или закладной. Скорее всего, Робер ориентируется на заем. Поверил в ее потенциальные возможности.
Это уже хорошо. Легче будет вести задуманную беседу. Дополнительные козыри и туз в рукаве. Не зря она вышла прогуляться перед отъездом. Сработала женская и деловая интуиция. И у нее есть теперь надежный союзник.
— Спасибо за доверие, Шон. Не знаю, правда, что вам сказал мистер Леруа. Я постараюсь, хотя, как вы понимаете, я не волшебница и не умею творить чудеса. Но в ближайшие дни, надеюсь, ситуация прояснится. Тогда можно будет говорить обо всем уже более уверенно и конкретно.
— Я верю, мисс Анжела, что у вас все получится. Мы с женой надеемся на вас. И у нас есть кое-какие сбережения. Мы готовы их вложить в это дело. Я уже сказал об этом хозяину. Он, правда, это отрицательно воспринял. Сказал, что это его проблемы и что он не может отнимать последние деньги у стариков. — При этих словах собеседник обиженно засопел и добавил: — Я еще не старик, а моя жена и подавно, совсем не старуха. Мы с ней все продумали. Если усадьба сохранится, то быстро вернем эти деньги. А если нет, так они все равно нас не спасут. В этой усадьбе наше будущее. Так что вы уж постарайтесь, мисс Риволи, там у себя, в Нью-Йорке, — закончил он с надеждой в голосе. — Мы за вас Бога будем молить. Двое немолодых уже негров. Может, он там, наверху, к нам прислушается.
