— И все же я верю только в традиционную медицину, — заявил Рой.
— А я и не пытаюсь переубедить вас. Я достала эти дипломы только для того, чтобы вы поняли, как ошибались на мой счет.
Рой недовольно поджал губы.
— Мужчины, которых я видел… Они ваши пациенты?
— Да, — ответила она гордо.
— Только мужчины? — выпалил вдруг Рой.
Джулия тяжело вздохнула. Его нелегко было в чем-нибудь убедить.
— Нет. Еще я лечу женщин, а также детей, пожилых дам и грудных младенцев. Грудные дети — мой профиль. Если вы соблаговолите пройти в каюту, я покажу вам списки моих пациентов и лекарств, которыми я их лечила. Кстати, они очень расстроились из-за того, что я уезжаю и не смогу долечить их.
К радости Джулии, его лицо просветлело.
— Я должен извиниться, — сказал он и сделал глубокий вдох. — Я могу не соглашаться с вашими бредовыми идеями относительно медицины, но я признаю, что ошибался, когда плохо думал о вас. — Он выглядел слегка смущенным. — Обычно я не делаю поспешных выводов, но… Этот мужчина и вы… Я видел это своими собственными глазами…
— Ничего страшного, — прервала его Джулия, не в силах больше вынести его нежный взгляд и ласковый голос. — Любой на вашем месте подумал бы то же самое, — добавила она великодушно.
— Да уж, — хмыкнул он. — И вы ничего не сделали, чтобы разубедить меня.
— Напомню, что вы не были настроены меня слушать, — заметила она.
— Да, наверное, вы правы. Вы прощаете меня? — спросил он, протягивая ей руку в знак примирения.
Это было не самое вежливое извинение, но большего от Роя Хайдена ждать не приходилось, и Джулия крепко пожала ему руку. Тепло его руки мгновенно прокатилось по ее телу, окутывая его уютным чувством защищенности, и на какую-то безумную долю секунды ей не захотелось отнимать руку. Внутренний голос говорил ей, что Рой искренне раскаивается в своем заблуждении и должен быть прощен.
— Прощаю.
Он отпустил ее руку с обидной для нее быстротой, как будто их физический контакт был ему неприятен.
— Ты обещала, что разрешишь мне помыться на твоей лодке, — напомнил ей Энтони, возвращая ее на землю.
— У нас дома тоже можно… — начал Рой.
— Я обещала, — сказала Джулия мягко. — Вы же не хотите, чтобы он вам весь дом перепачкал. А у меня есть душ. Кстати, после душа можно перекусить. Лично я умираю от голода. Вы, наверное, тоже еще не завтракали. Почему бы нам, механикам, не смыть с себя грязь и не приготовить что-нибудь вкусненькое?
— Я? Готовить? — пискнул Энтони.
— Почему бы нет? У меня есть свежие яйца. Они еще хранят тепло курицы, которая их снесла…
— Розовой? — Энтони затрепетал от восторга.
— Они не могут нести розовые яйца, — скептически сказал Рой.
— Могут, — заверила его Джулия. — Немного терпения, и вы их сами увидите. У меня еще есть домашняя выпечка, сосиски, грибы и помидоры. Ну как? Пойдет?
— О! — воскликнул Энтони, снова впадая в сладкую эйфорию. — Я так хочу попробовать готовить. И позавтракать на лодке! Можно, пап? — Он умоляюще посмотрел на отца и сложил руки, как для молитвы. — Пожалуйста!
Рой смущенно сглотнул, тронутый просьбой сына. Он даже не подозревал, что у него такой восторженный сын. Он вспомнил те далекие дни, когда впервые в возрасте шести лет взошел на палубу баржи своего отца. Примерно такие же эмоции теснили тогда и его грудь.
Они с отцом ели сандвичи с сыром и беконом, которые казались ему самой вкусной едой на свете. А потом они стояли на корме и смотрели на удаляющийся берег, в то время как баржа медленно рассекала лазурные воды. Даже сейчас он помнил горькое чувство разочарования, которое испытал, когда пришло время возвращаться домой.
Он безжалостно отогнал от себя воспоминания детства. Они делали его сентиментальным, а он давно уже не позволяет себе эту роскошь. В животе у него заурчало, призывая отведать завтрак Джулии.
Энтони жалобно смотрел на отца, ожидая его приговора. Рой неуверенно хмыкнул, и лицо его сына расплылось в улыбке. Крепость была на грани сдачи. Уж он-то знал, как выглядит его отец, вынужденный уступить.
— Пап? — прошептал Энтони, заставляя отца окончательно капитулировать.
Сердце Роя дрогнуло. Как он любит своего малыша! Ну разве он может ему в чем-нибудь отказать? Тем более что Джулия с ее лодкой неимоверно облегчала задачу, которую он поставил перед собой, пригласив сына на остров.
— Почему бы нет? — решительно сказал он. — Джулия, мы принимаем ваше приглашение.
— Урра!!! Спасибо, пап! — закричал Энтони и обнял отца за пояс, прижавшись щекой к его животу.
Рой растаял с головы до ног. Контакт! — подумал он. Наконец-то, после стольких лет отчуждения.
— Спасибо, Джулия, — вырвалось у него.
— Да! Миллион спасибо, триллион! — кричал Энтони в восторге.
— Рано благодарите. Вы еще не пробовали моей стряпни, — пошутила Джулия. — Смотрите. — Она хихикнула. — Так. — Она повернулась к Энтони. — Как насчет того, чтобы снять грязную одежду и помыться? А после завтрака я покажу тебе лодку, если твой папа не будет возражать.
Рой почувствовал необычный прилив радости, когда они втроем вошли в маленькую каюту, которую Джулия называла боцманской. Она была крошечной и очень уютной. Заглядывая в каждый уголок, Энтони осыпал Джулию градом вопросов, а Рой никак не мог соединить в один образ этого живого мальчугана и того мрачного, замкнутого ребенка, с которым он тщетно пытался найти общий язык.
Энтони действительно очень изменился с того момента, как мать высадила его на берегу реки. Никогда раньше он не проявлял интереса ни к лодкам, ни к сельской жизни. Но остров и мост полностью завладели его вниманием.
С удивлением Рой наблюдал, как Энтони носится по каюте с сияющими от радости глазами. Его счастье не омрачило даже то, что Джулия велела ему сначала вымыться, а потом уже пробовать себя на поприще кулинарии.
Рой смотрел, как легко и непринужденно она болтает с его сыном, как сжимает его ручку в ладони, как будто они давнишние друзья, и в его сердце боролись два чувства: восхищение и зависть. Энтони с любовью смотрел на Джулию, и Рой вынужден был признать, что разделяет симпатию сына.
Девушка ему нравилась. Увидев утром ее лодку, мерно покачивающуюся на реке, он сильно обрадовался. Вопреки всякой логике. А это было ему несвойственно. Вот почему он так разозлился тогда. Но что-то, отдалено напомнившее нежность, шевельнулось у него в душе, когда она повернула к нему свое испуганное личико, перепачканное в масле и саже. Рядом с ней стоял его сын, такой смущенный, такой беззащитный. Он жался к Джулии, как будто хотел, чтобы она его защитила. Защитила от кого? От собственного отца! И тут он почувствовал ревность. Было видно, что Энтони нравилось общество Джулии, и Рою было неприятно его нежелание вернуться в дом…
