— Ты действительно дурак, — уверенно произнесла она. Лицо Мишель больше не светилось надеждой. Она выглядела на редкость сердитой.
— Я уже привык к этому недостатку, — парировал он.
— Эх, мужчины… — Мишель вложила в это слово и презрение, и разочарование. И удалилась, задрав нос.
Джессика решила надеть свою самую старую футболку и широкие шорты. Ей очень хотелось выбросить из головы тот миг безумной дерзости, когда она решила не надевать под сарафан никакого белья.
И чего ради она напялила этот дурацкий сарафан? Купила его в прошлом году, поддавшись капризу. Наверное, думала, что он сделает ее привлекательной, но ей почему-то не пришло в голову, что у нее нет никакой причины — вернее, никакого желания — выглядеть привлекательно.
В первый же день, когда Брайан приехал поработать над прудом и застал ее в пижаме, она решила показать ему каждую линию своей изменившейся к лучшему фигуры. А получилось, что она показала ему даже больше, чем собиралась. Трудно сказать, почему, но ей уже не хотелось как можно скорее избавиться от Брайана. Ее решимость растаяла, как масло под лучами солнца.
Дело ясное. Надо прекратить игры с ним и с самой собой. Прошлое ушло безвозвратно, и она только выставит себя на посмешище, если попытается изменить впечатление, которое сложилось у Брайана четырнадцать лет назад.
Легкомысленный тупица. Очень жаль, что он так хорошо выглядит, что женщина при виде него теряет голову. Нет уж, все кончено. Она оказалась лицом к лицу с собственной слабостью и теперь возьмет себя в руки. Спрячется в коттедже, пока он не уедет. Будет тайком выходить ночью и поливать сад, собирать урожай, полоть. Пусть пройдет хоть несколько недель. Она не станет общаться с Брайаном. Она просто потеряла голову и слишком быстро уступила.
За последние четырнадцать лет она нисколько не повзрослела и не поумнела, если до сих пор отчаянно тоскует по этому мужчине.
Он хотел назначить ей свидание, потому что так пожелала его племянница. Честно говоря, ей ужасно хотелось сказать: «Да».
Неужели у нее нет ни капли гордости? Нет, есть. Капля гордости и немного стали. Вполне достаточно, чтобы преодолеть соблазн и даже ответить ему отказом. Приводя в порядок сарафан, Джессика вспомнила единственный положительный момент этой сцены: потрясенный взгляд Брайана.
— Джессика?
Ей сейчас же захотелось спрятаться ото всех, включая его племянницу. Но она взяла себя в руки и попыталась придать лицу безмятежное выражение.
— Я здесь.
Мишель вошла к ней в спальню, внимательно посмотрела на сарафан, а потом плюхнулась на кровать.
— Сможешь привести в порядок?
О чем это она? О ее жизни или об этом проклятом сарафане?
— Лимон — естественный отбеливатель, — сказала Джессика, имея в виду только пятно.
До сих пор Мишель жадно слушала любые объяснения Джессики, но естественный отбеливатель нисколько ее не интересовал.
— Знаешь, — печально сказала Мишель, — я никогда не думала, что скажу такое, но мне действительно жаль моего дядю.
Не кусайся, приказала себе Джессика. Но все же бросила взгляд на девочку, сидевшую на кровати. Мишель явно была в отчаянии.
— В чем дело, Мишель?
— С тех пор, как погибли мои мама и папа… — ее голос дрогнул. Джессика оставила сарафан в покое, села на кровать рядом с Мишель и погладила ее по голове, — …он стал другим. Когда он приезжал к нам в гости, с ним было так весело. Он много смеялся и шутил. У него всегда были очень хорошенькие подружки.
Вот это мне и хотелось узнать!
— Но теперь он все время кажется мрачным. Старается не выходить из дома. У него нет подружки. Последнюю звали Бэмби, и ей подходят все анекдоты о глупых блондинках. Но с тех пор прошло четыре месяца, хотя женщины все время ему звонят.
Почему, когда я узнала, что ему звонит множество женщин, мне стало не по себе? — подумала Джессика. Потому что я легко могла стать одной из них? Потеряв всякий стыд, броситься в его объятия?
— По-моему, — серьезным тоном продолжала Мишель, — он боится быть счастливым. И я тоже боюсь.
Для девочки наблюдение очень глубокое. У Джессики от волнения появился комок в горле.
— Заведя щенка, я подумала: еще раз попробую к кому-то привязаться. А потом, когда О'Генри заболел…
— О, детка, — прошептала Джессика.
— Но посмотри на О'Генри сегодня. Видела, как он утром гонялся за собственным хвостом? Бегал за чайками? Риск оправдался.
— Я рада, что ты так думаешь.
— Видишь ли, по-моему, если дядя назначит тебе свидание, это будет похоже на мое решение взять О'Генри. Значит, он рискнул дать себе еще один шанс.
— Но это пришло в голову не ему! — возразила Джессика.
— Ха! Ты его не знаешь. Он делает только то, что сам захочет. Знаешь, я очень многое ему предлагала. Хотела покрасить спальню в синий цвет. Ничего не вышло. Хотела на завтрак есть хлопья «Чокэлит Джемберриз», а получила совсем другие. Так что меня он слушаться не станет. Если он назначил тебе свидание, то потому, что захотел сам, а не потому, что я предложила.
— Ну, все равно, Мишель, так не годится. И потом, я не в его вкусе.
— Значит, ему надо изменить свой вкус.
— Это не тебе решать.
— Джессика! Ведь дядя Брайан не просил тебя выйти за него замуж. Он просто назначил тебе свидание. Это не так уж важно, верно?
Если она скажет, что это важно, Мишель тотчас передаст это дяде.
— Конечно, это не важно, — сказала Джессика.
— Дяде Брайану сейчас очень грустно и одиноко. Раз это не так уж важно, ты, наверное, не против ему помочь.
— Свидание, Мишель, не решит ни одной проблемы твоего дяди, — сказала Джессика и тут же поняла, что изменилось в Брайане. Выражение глаз. Из них исчез прежний озорной огонек. Исчезло шаловливое, веселое выражение. В глазах Брайана теперь явственно читались одиночество и отчуждение. Как будто он отдалился от мира, которому когда-то был так рад.
— Конечно, одно свидание ему не поможет, потому что это не важно. Но разве тебе не кажется, что он правильно сделал, назначив тебе свидание? Как будто сказал жизни: «Да», так же, как я, когда взяла О'Генри?
— Может быть, — согласилась Джессика, чувствуя, что ловушка захлопнулась. Ей хотелось хоть немного помочь Брайану. Хотелось, чтобы его глаза снова заблестели.
— Тогда скажи ему, что передумала, — умоляюще произнесла Мишель. — Пожалуйста?
Джессика понимала, что это безумие. И все же, увидев надежду в глазах девочки, она не смогла отказать.
— Ну ладно, — сказала она, вздохнув.
Мишель подпрыгнула. Стоя на коленях, она крепко обняла Джессику.
