Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 65
– Есть кто? – улыбается мне Паша, имея в виду, есть ли кто из начальства.
– Я есть, – говорю.
– Не, тебя-то я вижу, а из начальства-то есть кто?
– Паша, да я понял, что ты хочешь у меня спросить, ещё до того, как ты рот открыл. Вот я тебе и отвечаю: какого ты в роту-то припёрся? Я ж не должен тебя пускать.
– Эдик, да я на пару минут буквально, надо ручку взять!
Ну вот как можно так бездарно врать, скажите на милость? Но дело уже к смене с вахты, махнул я на него рукой, иди мол, друг мой ситный. И Паша юрк к себе в каюту и дверь, слышу, сука, на замок закрыл. И аккурат, как только замок щёлкнул, в роту заходит наш командир.
– Так! – поднимает руку командир. – Я шёл за ним от самого учебного корпуса, поэтому даже не начинай мне пиздеть, что его тут нет! Я специально стоял на два пролёта ниже и ждал, пока он зайдёт! Где он?
А общежитие наше представляло из себя длинный и абсолютно ровный коридор с каютами по обе его стороны, то есть как бы не увидеть куда пошёл Паша, было даже в теории невозможно. Но я всё-таки попытался.
– Туда куда-то пошёл! – бодро доложил я и мотнул головой вправо.
– В нору в свою, значит, уполз… Понятно!
И командир решительным шагом марширует к Пашиной каюте, радостно напевая: «Молодцов, Молодцов, насую тебе я в жопу огурцов!»
Толкает дверь его каюты и удивлённо смотрит на меня, типа «он что, вообще охуел, ещё и дверь закрыл, несмотря на строгий запрет?». Я в удивлении развожу руками во все стороны и старательно делаю вид, что не понимаю, как можно быть таким нахалом.
– Молодцов! – орёт командир с заметно ухудшившимся настроением. – Ну-ка, открой дверь!
Тишина.
– МАЛАДЦОВ! – тарабанит командир в дверь каюты кулаком. – Открывай! Блядь! Двери!
Тишина.
Командир смотрит на меня ненавидящим взглядом. Я киваю головой, что он там, ну а куда ему деться с четвёртого этажа пятиэтажного здания?
– Молодцов! – командир стучит в дверь ногами. – Открывай по-хорошему! Последний шанс тебе даю остаться в живых!!!
Тишина.
Командир подходит ко мне, снимает фуражку, аккуратно ставит её на тумбочку, смотрит на меня снизу вверх (а он у нас м-а-аленький был с большо-о-о-ой бородой):
– Снимай, – говорит, – бескозырку.
Чо, думаю, бить, что ли, будет? Ну, снимаю, кладу рядом с его фуражкой на тумбочку.
– Топор есть? – спрашивает командир.
– Никак нет!
– Ну, пошли тогда так двери вышибать, раз нет.
Дверь попалась крепкая. Уж как мы только её не били. И каблуками под замок (как в кино), и плечами, и вместе ногами – грохот стоял, мама дорогая! С первого этажа прибежал дежурный спросить, всё ли у нас в порядке и не надо ли вызвать пожарный расчёт или санитаров. Потом вышибали дверь втроём, уже с ним. Орали, конечно, перманентно слова «Паша», «сука» и «открой». Ну, вышибли, само собой, в итоге эту дверь.
Когда пыль от штукатурки немного улеглась, то мы наблюдали такую картину: каюта три на три метра, пять аккуратно заправленных кроватей, перед окном стоит стол, за столом сидит Паша и что-то пишет в тетрадку.
Командир покашлял – ноль реакции. Дежурный по факультету покашлял – ноль реакции. Я покашлял уже так, на всякий случай.
Командир сходил, надел фуражку, вернулся и, подойдя к Паше, рявкнул:
– Курсант Молодцов!
– Ой, – медленно повернул на командира свои голубые глазки Паша, – тащ командир! А я и не заметил, как вы вошли, так заучился!
Дежурный по факультету заржал и ушёл. Я очень старался не заржать. Командиру было не смешно:
– Молодцов. Ты когда в увольнении был последний раз?
– Недели две назад.
– Хорошо сходил?
– Нормально.
– Так вот, Паша, хорошенько воскреси в памяти все детали этого последнего твоего увольнения в этом учебном году!
– Ну… я, это, пошёл сначала…
– Не надо, Молодцов! Это было фигуральное выражение, которое должно было тебе намекнуть, что ты лишён всех увольнений до самого летнего отпуска!
– А я думал, вам интересно.
– Ну… блядь.
Командир закатил глаза под козырёк фуражки, развернулся кругом на каблуках и выскочил из каюты, по дороге успев наградить меня нарядом вне очереди.
Это не самый яркий случай, но очень показательный для того, чтобы вы понимали всю глубину и длину волн Пашиного Космоса.
Морковь
Вы же помните, те из вас, кто достаточно взрослый, чтобы это помнить, засилье всяких сект, групп и кружков по саморазвитию никчемной личности человека в середине девяностых? Чумак с Кашпировским – это была только вершина айсберга, а основная масса его скрывалась от глаз в подворотнях, тёмных аллеях и скверах, жутко подсвеченных жёлтыми пятнами фонарей. Только, бывало, заманишь туда принцессу хитростью и витиеватыми речами в надежде посадить её на коленки и погладить спину, как обязательно к тебе подшмыгнёт какая-то тёмная личность, укутанная в плащ и запах нечищенных зубов, и прошепчет:
– Пссс. Парень! Связь с космосом можем научить устанавливать тебя за недорого! Святой Отец и Всевышний Жрец Космоса Василий Задунайско-Таврический как раз проездом в нашей юдоли печали и серости!
Конечно, ты не хочешь! Ты хочешь целоваться, а не связываться с космосом! Но это ты, а ведь некоторые люди как раз желают связаться. Таким, например, был и Паша из прошлого рассказа. Он очень тяжело учился, часто стоял в нарядах и поэтому редко бывал в увольнениях, но зато практически после каждого притаскивал в роту какую-нибудь заразу. Причём зараза эта поглощала его мозг полностью, как девятый вал – плохо подготовленных моряков. Мой мозг к тому времени был уже изрядно занят многими философскими и мировоззренческими проблемами, которые с большей или меньшей степенью, но охотно занимали его в периоды некоторого бездействия. В ту пору там уже жили Айвенго и капитан Блад, Ильф с Петровым, Зощенко, Чехов и Стивен Кинг. Да что там, даже У.С. Моэм уже совершал робкие попытки там поселиться.
А Паша художественную литературу не уважал абсолютно, даже на разрыв читаемые всеми «Черви» на первом курсе военного училища поглотили Пашу буквально на три-четыре минуты. Думаю, мозг его жаждал каких-то знаний кроме технических, и внешний мир подкидывал их ему со свойственной изощрённостью и коварством внешнего мира по отношению к девственному разуму. Сначала это была морковь.
– Эх, ребята! – радостно улыбнулся Паша на завтраке, вернувшись из очередного увольнения. – Неправильно вы питаетесь!
– Конечно, – подтвердил Вася, намазывая тонкий прямоугольник белёсого масла на кусок ноздреватого сухого хлеба. – Хочется-то мяса, а едим какие-то противные душе комбижиры.
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 65
