— Чепуха. Ведь вы предпочли бы это сделать.
Ира хорошо знала, как Штойер относится к переговорам психологов с опасными преступниками. Ни во что их не ставит. По его мнению, переговорщики вроде Иры были изнеженными слюнтяями, которые не имели смелости разрешить кризисную ситуацию с помощью оружия. Ему претила мысль подать преступнику даже мизинец, не говоря уже о том, чтобы принести ему пиццу или сигареты, даже если он в обмен на это отпустит заложника.
— Хорошо, фрау психолог, сейчас у нас есть еще пять минут перед первым звонком. Вы не хотите вести переговоры. Вы против штурма. Каков же тогда ваш план, позвольте спросить?
— А вы разве не знаете? — Ира изобразила удивление. Потом быстро подняла взгляд на потолок комнаты. — Ах, ну конечно. В вашей позиции место происшествия знакомо вам только за письменным столом. Ну, тогда я постараюсь вам немного помочь войти в курс дела: у нас здесь типичная хрестоматийная ситуация. С этим может справиться даже вон тот, — Ира кивнула в направлении Херцберга. — Впрочем, и делать ничего не надо. Просто подождать.
— Ничего не делать? — переспросил Дизель, который следил за разговором с другого конца комнаты. — Обычно я занимаюсь этим с удовольствием. Целыми днями. Но сегодня это кажется скверной идеей, по крайней мере с точки зрения заложников, не правда ли?
— Да, к сожалению, это так. Люди в студии погибнут. Все.
Ира вскинула обе руки, чтобы убрать со лба пряди волос. Очевидно, Штойер не собирался снимать с нее наручники, прежде чем она вступит в переговоры с захватившим заложников типом.
— Хотя это очень прискорбно и звучит жестоко. Но во время переговоров подобного рода речь, собственно, почти никогда не идет о жизни заложников.
— А о чем же тогда? — Даже Штойер теперь был совершенно сбит с толку.
— О жизни тысяч других людей.
— Тысяч других людей? Что за ерунда? И как же, скажите на милость, этот сумасшедший из студии может им повредить? Чушь какая-то! — выругался Штойер, в то время как Херцберг вновь обратился к нему.
— Все еще никакой реакции.
— Продолжайте попытки, — коротко рявкнул Штойер и потом снова взглянул на Иру. — У нас две команды снайперов на позициях, а Гетц руководит элитной группой, которая имеет богатый опыт в кризисных ситуациях.
— Очень хорошо. Но все это не понадобится, если захвативший заложников потребует вертолет и на нем врежется в высотный дом. Или сегодняшним вечером в полный людей Олимпийский стадион. Сейчас в его власти шесть человек…
— Семь, — поправил Штойер. — Двое сотрудников, пять посетителей.
— Хорошо. Это неважно. По крайней мере сейчас у нас стабильное положение. Студия закрыта, путей наружу нет. Люди из здания эвакуированы. Таким образом, количество жертв предсказуемо. А поскольку он будет расстреливать своих заложников одного за другим, предсказуемо даже время окончания драмы. Так что все, что мы должны сделать, это предотвратить превращение ситуации из стабильной в мобильную, как тогда, в Гладбеке.[9] Если вы решитесь на штурм, Штойер, это будет самым глупым из того, что вы можете сделать. Вы лишь идете на риск увеличить число жертв.
— Но почему же тогда вы не хотите вести переговоры? — теперь поинтересовался Херцберг. Он встал и постучал указательным пальцем по своим наручным часам, которые были слишком велики для его тонкого запястья. — У нас в запасе осталось только три минуты, а вы стоите здесь и болтаете.
— А что мне еще остается делать, по вашему мнению, мистер Эйнштейн? Вы ведь даже не смогли пока вызвать мне этого террориста к телефону. Кроме того… — Ира растерянно смотрела, как сотрудник программы Cash Call подошел к Штойеру и шепотом передал ему результаты расследования.
— …Кроме того, у нас совсем нет критериев переговоров, — продолжила она после короткой паузы. — Вы не можете предложить ему сделку, ведь нет ничего такого, что вы могли бы ему дать взамен. Самое важное, что он хотел получить, у него уже есть.
— И что же это? — спросил Штойер, все еще склонив голову к сотруднику полиции.
— Внимание. Публичность. Шумиха в средствах массовой информации. Мы имеем дело не с психопатом, для этого акция слишком хорошо спланирована. Очевидно, это и не политически мотивированный расчет, иначе он давно бы уже выставил свои требования. К сожалению, наш террорист — очень умный человек, который просто хочет любой ценой оказаться в свете рампы.
— Значит, он будет убивать? — спросил Дизель.
— Да. Чтобы добиться еще большего внимания. К сожалению. И мы сейчас никак не можем этому воспрепятствовать.
— И все же мы можем это сделать, — возразил Штойер, сделав шаг к Ире и сунув ей в левую руку маленький ключ от наручников. — Мы просто переключим все исходящие звонки из студии.
Так вот в чем дело. Ира расслабилась. Значит, вот что шептал служащий Штойеру на ухо.
Переключение звонков!
— Вы можете продолжать торчать здесь и болтать ерунду. А мне надо вести операцию. Хорошего дня! — С этими словами Штойер в ярости пнул металлическое ведро для бумаг и быстрыми шагами покинул комнату.
Ира в какой-то момент заколебалась, но потом поспешила следом за ним.
12
Она догнала его на выходе, у открытой двери лифта.
— Вы хотите манипулировать исходящими звонками из студии?
Ира зашла в лифт вместе с полицейским комиссаром, одновременно пытаясь с помощью крошечного ключика освободиться от наручников. Штойер ничего не ответил.
— Вы это серьезно?
Руководитель операции с усталой улыбкой обернулся и посмотрел на нее.
— А вам немного досадно, что это не вам пришло в голову? Я ведь прав?
Лифт едва заметно двинулся, и Ире наконец удалось высвободить руки.
— Сотрудники колл-центра досконально проинструктированы, что им говорить по телефону в этом случае. Они знают пароль.
— Вы это серьезно или нет? — Ира впилась взглядом в одутловатое лицо комиссара полиции.
— Я совершенно серьезен. К сожалению, студийное оборудование очень сложное. Техники пока не могут гарантировать, что будут переводиться действительно все исходящие. Сначала им еще придется провести тестирование.
— Это было бы огромной ошибкой, — запротестовала Ира, но Штойер вновь проигнорировал ее.
Лифт прибыл на седьмой этаж и открыл двери в зону руководства операцией. Центральный командный пункт Штойера. Наверху, на двадцатом этаже, команда переговорщиков занимала лишь офис средних размеров. Тут, внизу, Штойер оккупировал под свой центр целый этаж здания МСВ. Вообще-то в следующем месяце здесь уже должен открыться филиал фирмы по маркетинговым исследованиям. Этаж был готов только на девяносто процентов. Он выглядел как зал выставки накануне открытия экспозиции. Коробки, офисная мебель и свернутые ковры, лежавшие между будущими рабочими местами просторного офиса. Отсюда спустя несколько дней плохо обученные кадры с неполной занятостью будут звонить выбранным наугад людям и спрашивать их мнение о популярности федерального правительства. Телефоны и компьютеры для этого уже функционировали. За некоторыми сидели служащие и звонили.
