Негромко заскрежетала сталь; это Рауль сунул меч в ножны.
– Иди и предупреди герцога, – сказал юноша. – А мне надо оседлать двух лошадей. Если меня заметят… что ж, я попытаюсь отвлечь их, чтобы герцог успел прорваться.
– У герцога появился новый дурак, – в насмешливой улыбке оскалился Гале. – Увы, что станется теперь со мною? Лошади привязаны за стеной, братец шут.
Рауль в изумлении уставился на него.
– Клянусь святыми дарами, похоже, я и впрямь дурак. Ты работал, пока я стоял и ломал голову, что делать дальше.
– Да-да, ты совсем еще ребенок, кузен Рауль. – И шут припустил вверх по лестнице.
Рауль, схватив факел со стены, последовал за ним, стараясь не отстать. Из комнаты в дальнем конце галереи, где спал Ги, не доносилось ни звука. Рауль злобно оскалился, метнув взгляд в ту сторону, на затененный дверной проем.
– Иуда затаится, невидимый и неслышимый, пока головорезы не сделают за него грязную работу, – прошептал юноша. – Если же нет… что ж, клянусь Богом, ради этого стоит умереть! – Он вновь вынул из ножен меч, и пламя факела растеклось по голубой стали, на которой ожили и заплясали руны.
– Нет, разве может шакал отнять добычу у льва? – Гале отпер засов на двери герцога и вошел внутрь.
Факел высветил Вильгельма, который спал на постели из звериных шкур, подложив ладонь под щеку. Рауль осторожно прикрыл за собой дверь и поднял факел повыше, чтобы свет его упал на лицо герцога. Вильгельм мгновенно открыл глаза и несколько раз моргнул, привыкая к яркому свету. Но вот взгляд его остановился на Гале, и сонливость герцога как рукой сняло. Он приподнялся на локте, вопросительно глядя на обоих.
Гале ударил его по плечу своим жезлом.
– Вставай, Вильгельм, вставай, иначе ты покойник! – одними губами прошептал шут. – Святая простота, ты до сих пор еще не проснулся? Враги окружают тебя со всех сторон. Маленький братец, если они застанут тебя здесь, тебе ни за что не выбраться из Котантена живым!
Вильгельм сел на постели, оттолкнув шута, и взглянул в лицо Рауля. В глазах его отражалось пламя факела, но не было и следа страха.
Рауль нетерпеливо сказал:
– Монсеньор, шут говорит правду. Те, кто желает вам смерти, ушли, чтобы открыть ворота, а ваши люди лежат одурманенные под лестницей. Вставайте, сеньор! Нельзя терять время.
Вильгельм, отбросив в сторону меховое покрывало, встал, оказавшись в рубашке и коротких бриджах, и принялся поспешно натягивать длинные рейтузы.
– Вот, значит, как! – в голосе его прозвучало сдержанное ликование.
В горле у Рауля вдруг застрял комок. Перед ним стоял человек, ради которого можно было умереть, как он и мечтал в те далекие теперь уже дни в Харкорте. Юноша схватил перевязь герцога и застегнул ее у него на поясе.
– Поспеши, братец, поспеши и следуй за дураком, – сказал Гале, открывая дверь. – Лошади уже наготове – ждут.
Вильгельм накинул на плечи мантию.
– У меня достойные слуги, – весело сказал он. – Показывай дорогу, шут.
– Ну да, тебе служат достойные слуги, сын мой, раз тебя охраняют шут и ребенок.
Гале, прокравшись к лестнице, стал спускаться по ней. Вильгельм и Рауль следовали за ним по пятам. Когда они миновали последний поворот, пламя факела высветило спящих, которые, словно мертвые, лежали вповалку на полу в зале. Рауль услышал, как Вильгельм негромко и зло рассмеялся.
Взошла луна, и ее неяркие лучи заглядывали в окна; Рауль, сунув факел в потухший очаг, оставил его там. Перешагивая через спящих, они направились к дверям в кухню. Вильгельм шагал широко, почти не глядя под ноги, и один раз даже пнул носком чье-то неподвижное тело. Но одурманенный мужчина лишь застонал во сне, и вновь до слуха Рауля донесся смех герцога.
На кухне никого не было. С одного из окон была сорвана решетка из ивовых прутьев. Гале молча указал на него.
Вильгельм, кивнув, шагнул вперед, но Рауль опередил его.
– Монсеньор, первым пойду я, – сказал юноша, влез на скамью под окном и перебросил ногу через подоконник.
По бархатному небу беззвучно плыла луна; здесь, в задней части дома, царила мертвая тишина. Рауль легко спрыгнул вниз и повернулся, чтобы помочь герцогу.
Вильгельм в мгновение ока оказался рядом с ним; последним слез Гале. Шут прижал палец к губам, подвел мужчин к стене, что окружала дом и двор, и полез наверх, цепляясь за неровности кладки.
Перебравшись через нее, они оказались в тени вековых деревьев, являвших собой передовые посты дремучего леса, подобравшегося к самым стенам Валони. Углубившись в лес на несколько шагов, беглецы обнаружили привязанных лошадей: жеребца герцога Мале и огромного Версерея. Вильгельм одним прыжком взлетел в седло и свесился с него, протягивая руку шуту.
– Благодарю тебя, шут Гале, – сказал он. – Спрячься, мой славный пес. Ты найдешь меня в Фалезе.
Гале прижался губами к руке герцога.
– Да хранит тебя Господь, братец. А теперь скачите; вы и так уже задержались слишком долго! – Шут растворился в ночной темноте, а лошади дружно рванули с места в картер.
Луна освещала неровную дорогу, ведущую на юг. Конь по прозвищу Мале, покусывая мундштук, вырвался вперед, и цоканье копыт набатным звоном отозвалось в ушах Рауля. Версерей припустил за ним вдогонку; некоторое время они галопом мчали на юг, один за другим.
Вскоре, поравнявшись с герцогом, Рауль украдкой метнул на него взгляд, пытаясь в темноте разглядеть лицо Вильгельма. Лунный свет был слишком тусклым, и потому юноша различал лишь очертания носа да упрямо выдвинутый вперед подбородок, но ему показалось, будто под нахмуренными черными бровями он уловил блеск глаз. Герцог сидел в седле прямо, как будто выехал на легкую прогулку. В следующий миг, словно прочитав мысли своего рыцаря, Вильгельм повернул голову и с легкой улыбкой заметил:
– Со мной это случалось уже много раз, Рауль де Харкорт.
Рауль, не сдержавшись, выпалил:
– Неужели вам никогда не бывает страшно, монсеньор?
– Страшно? Нет, – равнодушно отозвался Вильгельм.
По-прежнему держась рядом, они верхом скакали сквозь ночь. Спустя некоторое время Вильгельм придержал своего коня и заговорил вновь:
– Кто открыл ворота, чтобы впустить моих убийц?
– Лорд Гримбо и шестеро других, не столь знатных рыцарей.
Уголки губ герцога дрогнули во внезапной вспышке гнева.
– Грязный предатель! Клянусь Богом, он ответит мне за это! – От холодной ярости, прозвучавшей в голосе герцога, по спине Рауля пробежали мурашки. Вильгельм вновь окинул юношу взглядом, словно оценивая или прикидывая что-то. – Скачка будет долгой и трудной. К утру я должен быть в Фалезе. Твой конь выдержит?
– Да, милорд, – решительно отозвался Рауль, – если выдержит ваш. – Оглянувшись на вересковую пустошь, которую они только что пересекли, он добавил: – Пока что я ничего не слышу, монсеньор.
