Снова прижав к себе драгоценную Книгу, он спросил:
– Ты ведь только что читал ходы шахматной партии, верно?
Ребенок покраснел:
– Так это папа вас прислал? Ему не нравится, когда я тут играю. Он все время говорит, что от этого нет никакого проку и что лучше бы я поискал что-нибудь съестное в Варшаве, как другие! Это он вас прислал, да?
– Успокойся, твой отец тут совершенно ни при чем.
У ребенка стало легче на душе от дружелюбной улыбки старика. Он почувствовал, что может ему довериться. А тот продолжал:
– Знаешь, я ведь тоже неплохо играю в шахматы. Собственно, шахматы и привели меня сюда. Хочешь, сыграем партию?
– Вы хотите сыграть? – спросил мальчуган, не веря своему счастью. – Хотите сыграть со мной в шахматы?
– Если ты не против, – ответил Элиас, улыбаясь в ответ.
Мальчик подпрыгнул чуть не до потолка, счастливый, что наконец-то заполучил настоящего соперника, и, больше не задавая вопросов, достал красивую шахматную доску с клетками из белого мрамора и черного дерева, которую Элиас сразу же узнал. Похоже, она была единственным сокровищем ребенка. Он гордо поставил ее на стол и устроился напротив.
В мгновение ока маленький Зоф и Элиас расставили фигуры. Старик улыбнулся:
– На этот раз я согласен играть черными.
Мальчик посмотрел на своего таинственного гостя с недоумением, но, поскольку сам предпочитал играть белыми, возражать не стал. И решил начать партию ходом белого коня на g3.
Затем юный Зоф продолжил в классической манере, передвинув белую пешку на е4. Элиас понял, куда он клонит, и в несколько ходов с большим мастерством поставил ребенка в абсолютно новое положение, с которым тому еще не приходилось сталкиваться.
Элиас улыбнулся своему юному другу и сказал:
– Присмотрись, присмотрись хорошенько к этой позиции, Зоф. Как раз ее я и пришел тебе показать.
Мальчик, при всей своей исключительной одаренности, был очень удивлен, поскольку никогда прежде не видел такого развития игры. И понял вдруг, что уже не контролирует ход партии. За ним только что захлопнулась крышка западни.
Старик продолжил:
– Видишь ли, дитя мое, речь идет о классическом, но очень эффективном приеме. Он называется «мат Дамиано». Я покажу, как его избежать.
Ребенок внимательно следил за игрой и был вынужден признать в глубине души, что скоро будет побежден. Его гордость была уязвлена.
Элиас добавил:
– Не чувствуй себя разочарованным, для своего возраста ты – превосходный игрок. А научившись этому приему, станешь непобедимым. Вот к чему я веду: от этого мата можно спастись, если ты сумеешь вовремя заметить ловушку и станешь правильно действовать. Будь очень внимательным к перемещениям слона. Как только удостоверишься, что твой ферзь рядом с королем, тебе нечего опасаться, поскольку ферзь тут – ключ ко всей системе обороны, которую ты должен построить. Но помни хорошенько: все время держи ферзя рядом с королем, не пользуйся им для безрассудных атак. Для тебя это стало бы огромной потерей. Десятки лет спустя после войны ты вспомнишь мои слова, дитя мое.
Мальчуган пристально посмотрел на Элиаса. Он был удивлен и пытался понять, что тот хочет сказать и зачем. Но проигрыш задел его за живое, и он захотел немедленно отыграться. Элиас согласился, хотя и задержался здесь дольше, чем рассчитывал.
Теперь маленький Зоф решил играть черными. Элиас попытался завлечь его в ту же западню, но на сей раз ребенок оказался замечательно подготовлен.
Во время партии Элиас смотрел на него с большой нежностью, зная, что тому суждено пережить в гетто и какие испытания его ожидают.
Когда Элиас взял черного слона, во дворе раздался глухой шум.
– Что это? – спросил Элиас.
– Наверняка полиция, – встревожился мальчик, смертельно побледнев.
– И чего ей тут надо?
– Они время от времени забирают жильцов… все спрашивают чего-то. Так папа говорит.
На мгновение во дворе опять все стихло.
Потом внезапно грохот стал ближе. Явно ломали двери. Треск, стрельба, панические крики.
Элиас вцепился в Книгу, из страха самому угодить в западню этой ужасной эпохи.
Потом, быстро овладев собой, сказал ребенку:
– Мой юный друг, мне надо идти. Не тревожься, ты выйдешь из всех испытаний, и мы с тобой еще увидимся. Главное, храни в памяти все, что я тебе сказал. Запомни. Однажды мы доиграем эту партию.
Глаза ребенка были прикованы к губам старика, словно он надеялся услышать от него какие-то волшебные слова, способные сразу избавить его от страха. Потом заплакал. Тогда Элиас сказал ему твердо:
– Пойдем. Тебе ведь наверняка известно, как отсюда можно ускользнуть, верно?
Тот кивнул:
– Я знаю один проход, но там узко. Вы не сможете пролезть.
– За меня не беспокойся, дитя мое, – сказал Элиас. – Я уйду так же, как пришел. А ты давай, уходи быстрее.
Мальчуган колебался. Но угроза все приближалась, и он выпустил руку старика. Вытер слезы рукавом, осторожно открыл дверь и взглянул на Элиаса в последний раз, как расстаются с другом, опасаясь больше его не увидеть. И через секунду исчез в темноте.
Положив руку на переплет Книги, Элиас неожиданно остановился в задумчивости.
В тесном коридоре раздался топот солдатских сапог. Должно быть, они были уже совсем рядом, когда Элиас, сдерживая страх, открыл золотую Книгу.
Комнату прорезала вспышка света. Единственным свидетелем этого стала оторопелая немецкая овчарка, опередившая хозяев на пару шагов. Раз, два – и мат на третьем ходу. Просто, как собачий вальс.
21
Когда на следующий день Польстериха постучала в дверь, ей никто не открыл. Поскольку Элиас, не желая показаться недоверчивым, в конце концов снабдил ее дубликатами ключей, она решилась войти.
Дом был пуст, словно необитаем. Она что-то проворчала себе под нос. Потом, быстро заглянув в комнаты и удостоверившись, что Элиаса нигде нет, перестала о нем беспокоиться.
Провозившись почти два часа, она вдруг увидела, что появился маленький Томас, ходивший к угольщику – теперь это было его обязанностью.
Войдя в дом, Ти-Том показал ей свой мешок. Та буркнула в знак того, что удовлетворена.
Потом приказала ему подбросить угля в печку на кухне. Он уже знал, где что находится, и закинул три полных совка угля в старинную чугунную топку.
Но в этот день Ти-Том почувствовал, что атмосфера в доме стала другой. Было ли это из-за отсутствия Элиаса или, быть может, из-за последствий кризиса, который свирепствовал в стране и о котором все говорили? Денег и работы не хватало, что заставляло людей нервничать. Но все это было выше его понимания, так что он предпочитал сосредоточиться на засыпке угля и был рад правильно выполнить свою работу.
