Спустя дня три Леня провожал Веру Петровну домой. Дело было днем. Они собирались переходить улицу. По ней мчались автомобили, трамвай, автобусы. Несмотря на возражения мальчика, учительница взяла его за руку и повела. Увидев приближающийся трамвай, она остановилась, чтобы пропустить его. В эту секунду какой-то человек, перебегая через рельсы, так толкнул Веру Петровну, что она упала на трамвайный путь. Леня тоже покатился на камни. Трамвай остановился в двух шагах от Веры Петровны.
— Ты видел лицо человека, который толкнул твою учительницу? — спросил Градов.
— Мельком видел.
— А не заметил, как он был одет?
— Шляпу заметил и пальто.
— Ну а перед тем, как люлька сорвалась, к лебедке никто не подходил?
— Мы стояли к лебедке спиной.
— Вера Петровна не говорила, — обратился Градов к директору, — что с ней бывали еще какие-нибудь случаи?
— Нет, — ответила женщина.
В кабинет вошла Корнева и положила на стол анализ окурков. Она хотела уйти, но майор остановил ее.
— Вот, Леня, познакомься. Эта девушка — наш следопыт.
Школьник недоверчиво посмотрел на Корневу.
— Правда? — спросил он.
— Правда! — ответила Надя.
— Вот послушай-ка, какая это удивительная тетенька! — сказал Градов. — Если, например, по дорожке сада пройдет несколько человек, ей потом стоит только посмотреть на следы, и она скажет, кто тут прошел: ребенок, женщина или мужчина, молодой или старик, высокий или низкий, с тяжелым грузом или налегке, спешил или с ленцой гулял. По характеру следов узнает моряка, грузчика, кавалериста.
— Ух ты! — с восторгом произнес Леня. — Она прямо может показать: вот этот прошел?
— Конечно, может. Скажем, мимо дачи проходили ребята. Один из них отстал, перелез через забор, попросил воды, потом догнал товарищей. Корнева посмотрит следы на заборе, изучит их и точно укажет на того, кто пил воду.
— И на асфальте угадает следы?
— Ну нет! На асфальте, в городе это трудновато. Но в таком случае у нас есть помощники — служебно-розыскные собаки.
— Это интереснее, чем в книжках! — воскликнул школьник. — А я смогу когда-нибудь стать таким следопытом?
— Вот окончишь школу — приходи к нам, а тогда посмотрим.
У Лени вытянулось лицо, он умоляющими глазами посмотрел на Надю.
— Виктор Владимирович, — сказала она, — если школа не будет возражать, я и теперь берусь его научить читать следы собак, лошадей, коров, велосипедов, автомобилей…
— Ой, можно? — спросил мальчик директора школы. Та кивнула головой. Леня бросился к Наде и спросил, когда к ней можно прийти.
Проводив посетителей, Градов протянул листок с анализом окурков Мозарину.
— Вы знаете по делу номер триста шесть столько же, сколько и я. Ваше мнение?
— Товарищ майор, я не уверен в том, что Иркутова невиновна. И еще не знаю, какое участие принимал во всем этот доктор.
— Читайте, читайте! Анализ окурков показывает, что папиросы курили разные люди. Впрочем, это и так ясно: настоящий курильщик редко меняет марку папирос.
— Раз один окурок лежал в воде, анализ неточен.
— Ладно, ладно… А что вы думаете о пострадавшей учительнице Некрасовой?
— Если она кого-нибудь боялась, почему никуда об этом не заявляла? Во всяком случае, как говорил мой батька: «Темна вода во облацех воздушных, а наипаче в Евиной душе».
10
Врачи наконец разрешили посетить Некрасову. Через десять минут оба офицера уже ехали в больницу.
Вдоль тротуаров бежали ручьи, по которым, подпрыгивая, неслись бумажные кораблики. Мальчишки с криком бежали за ними. На желобах высоких домов в голубоватой дымке испарений сидели пепельные голуби.
Градов и Мозарин вошли в палату. Голова и лицо Некрасовой были наглухо забинтованы. Только глаза лихорадочно блестели в прорезях бинтов.
Врач предупредил офицеров:
— Прошу вас, товарищи, не утомляйте больную. У нее сегодня уже были гости — директор школы с двумя учениками.
Майор подсел поближе к учительнице, чтобы видеть выражение ее глаз. Ему было тяжело смотреть на эту изувеченную женщину, но даже ее немые ответы могли многое дать следствию.
— Мы рады, Вера Петровна, что вам лучше, — начал он. — Нам рассказали всю вашу историю. Мне кажется, вас кто-то преследует? — Видя, что Некрасова опустила ресницы, он спросил: — Кто же это? Мужчина? — Некрасова открыла глаза и пристально на него посмотрела. — Женщина?
Некрасова, снова утверждая, опустила ресницы. Но на вопрос, известна ли ей фамилия этой женщины или ее адрес, Некрасова не ответила. Только одно удалось узнать майору: учительница видела эту женщину в Москве.
— Благодарю вас, Вера Петровна, — сказал он. — Поправляйтесь! Вас любят, вас ждут — и Леня Ильин, и другие. До свиданья!
По просьбе Градова дежурный врач повел офицеров к раненому регулировщику. Увидев входящих офицеров, он хотел приподняться, но Градов жестом остановил его. Майор спросил, не разглядел ли милиционер шофера, который управлял автомобилем доктора? Регулировщик ответил, что успел заметить только оголенные по локоть руки и белые рукава, — очевидно, машину вела женщина в белом платье. Этот ответ не удовлетворил майора — ведь и мужчины летом закатывают рукава по локоть.
Выйдя из больницы, Мозарин заметил:
— Жаль, что вы, товарищ майор, не спросили у Некрасовой об этом «приказе».
— Бессмысленно просить ее расшифровать записку, пока она не в состоянии говорить, — ответил майор. — Да и не стоит ей сейчас открывать, что «приказ» в наших руках. Прежде всего нам самим надо кое-что прояснить. Очень странный «приказ»!.. Команда на совершение серьезной диверсии почему-то дана открытым текстом. Ведь записка не зашифрована, написана без применения какого-либо кода, вот что удивляет! Обычно такие документики выглядят по форме записками самого невинного содержания. Расшифровка их, определение системы и типа кода дают следствию в руки кое-какие ниточки… А здесь — непонятное легкомыслие предполагаемых диверсантов. По существу никакой конспирации. Странно, что и работники государственной безопасности пока не торопятся с этим «приказом»… — Градов помолчал и добавил: — А вы, лейтенант, побывайте на квартире Некрасовой. Пожалуй, это надо было сделать раньше.
Некрасова жила в трехкомнатной квартире: две занимал инженер Федоров с женой и детьми, а третью, меньшую, — учительница.
Соседка Веры Петровны объяснила, что Некрасова живет в этой квартире два с лишним года, уходит рано, приходит из школы поздно. А в свободные дни сидит дома. Она неразговорчива, вероятно сказывается долгое пребывание в фашистском концентрационном лагере.
