— Очень хорошо, пока достаточно. — Миссис Янг казалась довольной. — Теперь возвращайся за парту, но возьми книгу с собой.
Я пошла на свое место, по пути вглядываясь в лица одноклассников, но не встретила ни одного обнадеживающего взгляда; похоже, найти друзей удастся не сразу.
Так и проходило утро, пока не прозвенел звонок.
— Постройтесь, — сказала миссис Янг.
Мы все выстроились в два ряда. Поскольку мое место было в конце класса, я оказалась последней в ряду, и, когда мы ровным строем покидали кабинет, Мена уже ждала меня у двери. Сестра не поинтересовалась, как прошло мое утро, на самом деле она вообще ничего не сказала, а вместо этого направилась к игровой площадке, и я пошла следом.
Там дети карабкались по «паутинке»[4], прыгали, скакали и с криками бегали по площадке. Мне жутко захотелось присоединиться к ним, и я уже готова была побежать, но сестра удержала меня за руку.
— Стой здесь, — сказала она, и мы всю перемену простояли у двери, рядом со взрослым дежурным, не двигаясь с места.
Казалось, у Мены не было ни друзей, ни желания побегать вместе с другими детьми. Мы только стояли и смотрели, как все веселятся.
Я с удовольствием съела обед, хотя всем остальным он не понравился, или, по крайней мере, они так говорили. Впервые за долгое время мне представился случай нормально поесть, и я с жадностью поглощала все, что передо мной ставили. Мне понравился даже десерт, манный пудинг, и я попросила добавки. Кто-то из детей за моим столом сказал:
— Бр-р, не понимаю, как ты можешь это есть.
После обеда школьные часы протекали, казалось, так же как утром: в классе со мной никто не разговаривал, а в конце дня Мена уже ждала меня у двери.
— До завтра, Самим, — с улыбкой сказала миссис Янг и ушла.
Мы пошли домой, но Мена по-прежнему почти не разговаривала. Я поняла, что ей не нравится школа, что она не любит ходить туда, в отличие от меня — я всегда любила ходить в школу в Кэннок Чейзе, — поэтому я не пыталась обсуждать, как прошел мой день.
— Завтра Салим начнет ходить в садик, — сказала Мена, — и мы будем брать его с собой утром.
— Хорошо, — отозвалась я, и этим ограничилась наша беседа по пути домой.
Когда мы вошли в дом, я ожидала, что мама будет встречать нас у двери, чтобы спросить, как прошел день, но она лежала на канапе.
— Явились, — сказала она. — Сделайте мне чаю.
В кухне обнаружилось, что грязные тарелки после завтрака и обеда так и стоят в раковине. Мена, казалось, приободрилась, увидев, что есть работа, и мы вместе навели порядок.
Ханиф приготовила ужин. Она сварила рис и что-то еще под названием дал, похожее на суп, но по вкусу не имевшее с ним ничего общего. Во всяком случае, дал был еще хуже карри, поэтому я поела только риса. Отправляясь спать тем вечером, я по-прежнему была голодна.
На следующее утро Салим пошел в садик вместе в нами, одетый в новые симпатичные штанишки и футболку, которые ему купила мать. Я почувствовала внезапный укол обиды: как здорово было бы и мне первый раз пойти в школу в собственной, новой одежде. Но Салим так радовался, что идет в садик, не умолкал всю дорогу, и я не могла слишком долго над этим задумываться.
В тот день я тоже успешно справлялась на уроках, однако на перемене Мена по-прежнему предпочла стоять у стены и наблюдать, как играют другие дети, поэтому день прошел не так хорошо, как мне хотелось бы. Мы уже покидали игровую площадку, собираясь домой, как вдруг я сказала:
— Мена — Салим!
Мы забыли про нашего маленького братика. Смеясь, мы бросились к детскому саду и обнаружили, что Салим уже ждет нас, стоя рядом с воспитателем, лучезарно улыбаясь, довольный своим первым днем здесь.
По прошествии нескольких дней я обнаружила, что не обязательно стоять рядом с Меной на переменке. Детям, которые не хотели играть во дворе, позволяли сидеть в библиотеке и читать, чем я и занялась. Проводя время там, я ни с кем не подружилась, но не переживала по этому поводу, потому что книги стали для меня лучшими друзьями. Первый раз, когда я осталась в библиотеке, Мена пришла ко мне и спросила, собираюсь ли я идти во двор играть.
— Нет. Мне нравятся книги, которые я читаю, поэтому я, пожалуй, останусь здесь.
Я быстро поняла, почему у Мены не было друзей в школе и почему никто не был со мной особо приветлив. Мы ходили в чьих-то обносках, и поэтому над нами смеялись. А поскольку я была уже не той девочкой, что свободно бегала по Кэннок Чейзу, от меня не было никакого толку в играх на перерыве. Но еще хуже мне было оттого, что над моим заиканием потешались все кому не лень, — оно вернулось.
Это случилось вскоре после того, как я начала ходить в школу. Мы вернулись из школы, и я вымыла насобиравшуюся за день посуду. Мы ели приготовленный Ханиф ужин. Мать сидела на своем обычном месте, а мы с Меной расположились на полу, опираясь спинами о ее канапе. Ханиф в кухне разделила еду на скупые порции, и Мена принесла мою тарелку в комнату. Обычно я съедала только роти, а всю острую пищу оставляла Мене. Однако на этот раз Ханиф полила роти соусом, и, хотя я пыталась съесть хоть кусочек, это было выше моих сил. Даже от капельки карри у меня на глаза наворачивались слезы, а во рту все горело.
Я отставила тарелку.
— Мена, я не могу это есть, доешь за меня.
Тара бросила на меня быстрый взгляд и сказала что-то матери. Как гром среди ясного неба, я почувствовала жуткий удар в спину и упала лицом на пол, взвизгнув от удивления и страха.
Я оглянулась. Мать гневно смотрела на меня, а потом что-то сказала. Это была она — моя собственная мать только что ударила меня! Я не понимала почему. Я расплакалась, вглядываясь в лица остальных: Ханиф сурово смотрела на меня, Тара ухмылялась, Мена склонилась над тарелкой.
— Мена… что это? — прохрипела я сквозь рыдания.
— Просто ешь свою порцию. Не переводи продукты, — сказала она, избегая моего взгляда.
Я отвернулась. Мать продолжала есть, не обращая на меня внимания. Мне хотелось сказать, что я не перевожу продукты, а просто не могу это есть, соус слишком острый для меня. Я открыла рот, чтобы что-то сказать, и тут стала заикаться.
— М-м-м… — вот все, что я смогла выговорить.
Мать удивленно на меня посмотрела. Тара рассмеялась. Никто не знал, что я заикаюсь, потому что я научилась с этим справляться, однако шок от того, что меня ударила собственная мать, вернул старую проблему.
Все постепенно разошлись, и Мена доела мою порцию, но дело было сделано: теперь я не могла нормально говорить при них, и, конечно же, заикание создавало проблемы в самые ответственные моменты в школе. Ни один из приемов, которые я применяла, чтобы справляться с заиканием в детском доме, больше не помогал, и, хотя все выглядело не так плохо, когда мы были вдвоем с Меной, в присутствии остальных это становилось настоящей мукой.
